Семь Я. И их хижина

Семь Я. И их хижина

Почему-то долго не мог запомнить название хутора. А когда всё-таки оно отпечаталось в памяти, то следом явилась навязчивая ассоциация: Сердюки как образ человека с землисто-серым лицом, с какой-то злой и сердитой гримасой.

Таким в фантазиях мне представлялся этот хутор.

Таким он и оказался на самом деле.

Дорога – не дорога, а так - зубодробильный тракт. За рослым бурьяном с трудом угадывалось нечто, похожее на жилые строения. От дорожной пыли, от цветущего бурьяна, ядовито источающего пыльцу, дышалось так, словно ты попал на пешеходный перекресток миллионного города, задыхающегося нынешним летом от жары и смога.

То и дело встречались заколоченные халупки. По всему было видно, что жизнь оставляет Сердюки: старики уходят на погост, а молодые – куда-нибудь, но лишь бы отсюда подальше.

Привлечённый звуками подъезжающего автомобиля – не так уж часто они здесь раздаются – из-за забора выскочил красно-чёрный, по всему видно – задиристый, петух. Взмахнул по-бойцовски крыльями и резко притормозил прямо у передних колёс нашей машины.

И тут же отворилась калитка, а из-за неё высунулся любопытствующий нос мальчишки, следом – такая же девчонка. Это были, как мы сразу догадались, брат и сестра, Коля и Маша Безклубюк, младшие дети Надежды Николаевны. А следом за ворота вышли старшая дочка Рита и та, что чуть помладше – Лена, их мама Надежда Николаевна и бабушка Мария Кузьминична Вакулина. Старший сын Виталий был в Воронеже, пытался устроиться на службу в милицию.

Получилось некоторое замешательство. И чтобы сгладить его, мы с напускной радостью сказали: «Гостей принимайте!» На что Надежда Николаевна с улыбкой (она, как я заметил впоследствии, вообще улыбчивый человек) ответила:

- Мы гостям всегда рады!

Застолья, правда, у нас не получилось. По той простой причине, что в то жилое (точнее всё-таки было бы написать: нежилое) помещение мы все ни при каких условиях не поместились бы.

Безклубюки только что заделали стену своей хибарки. Фото Михаила Вязового.

Сначала я даже подумал, что это сарайчик (при моём росте 1 метр 79 сантиметров голова упиралась в потолок), где как раз и квартирует тот самый петух-забияка со своим куриным семейством. Но оказалось, что в нём живут люди, целая семья. Правда, в семье этой нет мужика-хозяина, и Надежда Николаевна одна тянет неподъёмно тяжелый семейный воз.

…Ну не сложилось у этой миловидной, доброй, заботливой женщины бабье счастье. А поначалу вроде оно даже замаячило.

Сами-то они из рода Вакулиных – старший сын Надежды Николаевны, Виталий, даже поменял отцовскую фамилию Безклубюк на Вакулина - из здешних мест, из Краснолипья.

Надя рано выскочила замуж и жила с мужем в Днепропетровской области. Сначала всё вроде бы складывалось хорошо и по-людски: жили и работали в овощесовхозе, троих детей нажили. Те начали подрастать, а муж – пить. Да так, что и бил нещадно, и из дома выгонял, и с ножом бросался.

Стало просто невмоготу.

И однажды зимой, в чем были одеты, без паспортов они бежали из Украины.

А в России их, конечно, не ждали. Тем более без документов. Вот уж пришлось горя помыкать, хлебнуть его через край.

Но добрые люди у нас пока еще остались. У самих у них не до жиру, а приютили, накормили, обогрели мать с бабушкой и их деток. Так было и в Репьёвке, и в Бутырках. Та же Мария Антоновна Коробкина – ничего для них не жалела. Человек она верующий, православный, а значит, и сердобольный: грех это большой, ближнему руки в горе не подать.

А у Безклубюк было много горя. Не было своей крыши над головой, не было стенки, к которой можно было прислониться.

Не знаю, как мать семейства всё это пережила, откуда и силы брала:

- Мысль о том, что детей надо поднимать, меня только и укрепляла, - говорит Надежда Николаевна. – Да и мама моя, бабушка наша, она ведь человек стойкий. Нам она – как опора.

От Марии Антоновны Коробкиной прознали, что в Сердюках хатка продаётся. Деньги не весть какие большие просили за неё хозяева - но где их взять? Пошли посмотрели: а хатка-то больше смахивала на хижину, на ту самую, что описывается в книге американской писательницы Гарриет Бичер-Стоу. Фундамента нет, стены на честном слове держатся, вот-вот вывалятся наружу, крыша худая, головой о потолок цепляешься, шишки набиваешь… Но всё-таки это было жильё. Никудышнее, убогое, из углов которого осенью дул сиверко, а зимой стены покрывались изморозью. Печь приходилось кочегарить в морозы сутками, иначе тепло тут же уходило из непрочно стоящих стен халупы.

Но они были рады и этому.

Соседи ободряли и помогали чем могли. Снесли Безклубюкам кой-какой домашний скарб: что-то из посуды, старый диван, вещи тёплые.

Соседка тётя Катя Потуданская свойским хлебом часто угощала, прямо из печки, с пылу, с жару; Катя же Демченко молоком и маслом домашним баловала. Нет, мир пока ещё не оскудел на добрых и отзывчивых людей!

Теперь, правда, когда старшая Рита, отучившись на повара, пошла работать в кафе, да бабушкина пенсия, да детские, причитающиеся на младших, позволили Безклубюкам и самим кое-что из мебели купить. Новый диван, например.

До армии работал в Репьёвке и старший Виталий. На маслозаводе в стройбригаде. Дядя Саша Шатов, бригадир, и сейчас вспоминает добрым словом Виталия: «Не избалованный парень, схватывал всё на лету. А главное – не лентяй».

Весной Виталий отслужил срочную. Дома как раз картошку собрались сажать, так что он дембельнулся как нельзя вовремя.

Старший сын Виталий. Фото Михаила Вязового.

За их огородом как раз начинается поле. Широкое приволье. Помнится, в первый наш приезд в Сердюки, в начале августа, у лесополосы жутко пылил комбайн, да так сильно, что и над огородом стояла серая завеса. Картошка и без того чахлая, покрывшись толстым слоем пыли, казалась не живой. В первых числах сентября они её выкопали: мелкая и мало её; но другой нет и не будет, поэтому и такой рады.

…Стена же всё-таки вывалилась. Да хорошо, что летом не устояла. А не дай Бог в холода! Глины в здешних местах хватает. Кое-как брёвнами заложили стену, скрепили её, а потом, замесив глину с соломой, обмазали вновь возведённые брёвна рухнувшей стены. В общем, всё сделали по технологии двухсотлетней давности наших предков.

- «Пробить» себе и детям жилплощадь не пытались? – задаю наивный вопрос Надежде Николаевне и Марии Кузьминичне.

- Не то что начальственные пороги обили - не раз в район к начальникам в приёмные дни ездили, - отвечают. – А что толку? Каждый раз слышали от ворот – поворот.

Мария Кузьминична отвернулась, чтоб слёз не видно было, но всё равно не сдержалась, и они сами собой глаза заволокли:

- Не так давно самый главный из местных начальников сказал, ой, мне, старухе, даже такое стыдно и повторять: «Если детей не можете содержать, сдайте их в приют. А сама, бабка, иди в дом престарелых. Вот тебе мой весь сказ». Повернулась я молча, утёрла слёзы и пошла восвояси. А вы спрашиваете: добиваться справедливости и правды пытались мы или нет?..

Да, районные, как и областные, и самый «верхние», чиновники не хотят разуметь, что недовольство социальными различиями – главная опасность для новой России. Вот и известный политолог Александр Ципко об этом же пишет в «Российской газете». Только читают ли наши чиновники газеты?

- Да про нас и в районной газете в июне писали, - вступает Надежда Николаевна. - Коллективное письмо было. Прознали про наши беды репьёвские женщины Анна Захарова, Александра Панарина, Ольга Чужикова и всё, как есть, изложили в газете. Да вот, сами смотрите.

Беру газету в руки: тут, на второй странице, и фотография завалюхи семьи Безклубюк (стена на тот момент ещё не успела завалиться), и само письмо. Читаю:

«…Трудно поверить, что в нынешнее время можно так жить. Неужели государство, местная власть не знают о плохих жилищных условиях этой многодетной семьи? Знают! С просьбой о помощи к кому только они не обращались! Везде отказ: то одно, то другое препятствие покупке дома чинят. Дескать, дали бы бесплатное жильё, будь в семье все дети несовершеннолетние…»

Вот и недавно очередной ответ «из инстанции» получили Безклубюки: по одной из программ социального развития села семья могла бы улучшать (!) свои жилищные условия. Бюджет предоставит средства в размере 55 процентов от расчетной стоимости дома. Остальные же деньги Безклубюкам чиновники предлагают собрать самим.

И это при том, что жилье для них стоит по крайней мере два миллиона рублей.

Ну не насмешка ли?! Стена же успела в одночасье «схватиться», от нестерпимой жары высохла и местами растрескалась.

- Ничего, я вот и сарай-курятник по такой же технологии возвожу, - говорил уже во второй наш приезд старший из детей двадцатиоднолетний Виталий. – Думаю, что он не один год выстоит.

Виталий вернулся в Сердюки. До этого он проходил медкомиссию, хотел устроиться на службу в милицию. Не взяли.

Нет, со здоровьем у него всё в порядке. «С девятилеткой мы на службу в органы не берём, - ответили парню. – Надо бы тебе подучиться».

Виталий, конечно, расстроился: он милиционером мечтал стать с детства; и сейчас считает, что люди там дисциплинированные и ответственные. И своей цели решил добиться.

Пошёл в соседнюю школу в Бутырках к своим бывшим учителям, договорился позаниматься. А потом, глядишь, в техникум или колледж наладиться.

А вот его сестра Лена поступила в этом году в Острогожское медучилище. Это событие для всей семьи стало настоящим праздником. Теперь только бы деньги на угол в квартире у хозяйки наскрести да на пропитание.

Во второй половине сентября резко похолодало и задождило. В комнатушке у Безклубюков сразу сырость на стенах и по углам проступила.

Не за горами и первый снег. И снова им придётся зимовать без газа в этой сирой хижине-хибарке. Пятнадцатая зима кряду.

хутор Сердюки, Репьёвский район

Автор: Виктор Силин.

Источник: «Коммуна», № 143 (25574), 01.10.10г.