«На нас шло всё железо Европы!»

05.05.2010

В преддверии 65-й годовщины Великой Победы Герой Социалистического Труда, лауреат Ленинской и Государственной премий, участник Великой Отечественной войны, народный поэт России и наш земляк Егор ИСАЕВ размышляет о нашей Памяти.

- Егор Александрович! Мы находимся на пороге 65-летия Победы в Великой Отечественной войне. Каково ваше восприятие этих 65 дат?

- Мое восприятие? А восприятие таково, что это не только 65 дат. Восприятие же войны, оно было и остается восприятием войны. 65 дат - праздник, всё это к месту, и всё это - не очень к месту. Когда уж слишком много помпеза, я начинаю себя чувствовать неловко. Вот американцев, англичан и французов пригласили на парад. Ну а почему не пригласить югославов? Ведь Европа почти не сопротивлялась Гитлеру. Вначале почти не сопротивлялась. Надо больше поражаться не столько нашей победе на фронтах, сколько её цене – жизням миллионов, которые мы положили на алтарь Победы. Надо поражаться, как мы вообще победили. Мы победили всей страной! Всем нашим народом! Всей нашей экономикой! Всем политическим строем! Вот чему надо поражаться. На нас шло всё железо Европы! Всё!!! Старой Европы…

Да минус ещё наши потери Донбасса, Кривого Рога, промышленных центров всей западной российской Европы. Активного сопротивления фашизму в Европе не было. Вот так надо прямо сказать. Не было! Вначале. Это сопротивление началось с «линии Сталинграда». Да, было определенное противодействие фашистам Англии. Но ведь в Англии есть Ла-Манш. А у нас нет Ла-Манша! Вот чудо!

Надо поражаться, удивляться и благодарить время, и благодарить тех людей, которые давно уже лежат в земле, за то, как они всё это сделали.

- Мне кажется, что и по сей день умалчивают, многое умалчивают. Умалчивают и о Верховном главнокомандующем. Как бы то ни было, он-то был.

- Вот видишь, это тоже наша история. А то получается, мы победили - без руководства. Такого врага без руководства не одолеешь. Разве в Англии не было Черчилля? Рузвельта - в Америке? Не было де Голля во Франции, который организовал Сопротивление и вместе с союзниками ударил по врагу?!

- Вы обронили фразу о «железе войны»…

- Видишь ли, есть «закон брони». Вот когда я был на Прохоровском поле, находился там и генерал армии Ротмистров, он командовал танковой армией во время сражения. Его сделали почётным гражданином Прохоровки. Так вот, его там люди окружили. А потом подошел, не поймешь, то ли тракторист, то ли еще кто. Замасленный козырек кепки, я чувствую – механизатор. Он на меня смотрит с прищуром, я на него. И спрашивает: «Служил?» Я: «Служил». «Ну, а где?» – «Начал под Смоленском». – «А ты знаешь, что такое броня?» Видимо, он танкистом был в армии Ротмистрова. И в этом Прохоровском сражении участвовал. Ну а потом вернулся с фронта и здесь остался. Он в селе жил и теперь работал на этой земле. И видно было, что ему сейчас пообщаться хочется с его командармом. Так вот, он меня опять спрашивает: «А ты знаешь, что такое броня?» Я: «Конечно, знаю». – «А какой она должна быть?» – «Броня должна быть крепкой». – «Да, должна быть крепкой. Но перекрепчать нельзя». И я его: «Ну а какой должна быть броня?» Он: «Глубокой».

- Глубокой?

- Да. Я: «Ну, это ж тебе не колодец!..» Он: «Когда броня тяжелая - на ходу это сказывается, в манёвре. Когда броня перекрепченная, она не пустит снаряд, а своими осколками убьет своего же танкиста, то есть, расколется и убьет. А в глубокой снаряд застрянет, остановится». Я говорю: «Так как же делали броню?» Он: «Вот делали. Отольют башню, а потом на саму башню натягивают сетку и пропускают по ней особый ток». Но технология была засекречена. Так вот, из-за этой проволоки и возникает глубина. С глубиной не страшно!

Здесь я и подхожу к ответу на твой вопрос о «железе» войны. Нужно не перекрепчать, чтобы не развалилось на куски. Не перетяжелять, чтобы не задавились значительностью, тогда будет неспособность к маневру. А нужна глубина! Глубина во всём. И в человеческой душе в том числе. И в его Памяти!

Беседовал:Михаил Федоров.

---

Поэтическая рубрика

Егор ИСАЕВ

• • • • •

Вы думаете, павшие молчат?
Конечно, да - вы скажете.
Неверно!
Они кричат,
Пока ещё стучат
Сердца живых
И осязают нервы.
Они кричат не где-нибудь,
А в нас.
За нас кричат.
Особенно ночами,
Когда стоит бессонница у глаз
И прошлое толпится за плечами.
Они кричат, когда покой,
Когда
Приходят в город ветры полевые,
И со звездою говорит звезда,
И памятники дышат, как живые.
Они кричат
И будят нас, живых,
Невидимыми, чуткими руками.
Они хотят, чтоб памятником их
Была Земля с пятью материками.
Великая!
Она летит во мгле,
Ракетной скоростью до глобуса уменьшена.
Жилая вся.
И ходит по Земле
Босая Память - маленькая женщина.

• • • • •

Уезжал в семнадцать –
Провожала мать.
А вернулся, братцы,
В полных двадцать пять.
Уезжал с ребятами –
Выхожу один.
Завершилась ратная
Служба, гражданин.
Никого на станции.
Редкие столбы.
Двадцать вёрст – дистанция
До родной избы.
Не иду – лечу я
На бугор с бугра,
Ног своих не чую.
Поздняя пора.
Далеко до утра,
Далеко, ну что ж, -
По грязи, как будто
По воде Христос.
Вот я на пороге –
Мамины уста.
Двадцать вёрст дороги,
Как одна верста.

Момент атаки

Европа – впереди
И позади – Европа…
Выбрасывай себя
Из глубины окопа
На гребень полосы,
Где два огня секутся,
И боже упаси
Сробеть и оглянуться.
Забудь, что ты живой,
Кидай себя в зигзаги,
Как в омут с головой –
Таков закон атаки,
Таков закон косьбы
Огнём
Перед собою
На линии судьбы,
На перекрёстке боя.

Письмо

Письмо в три угла,
В два крыла,
В две страницы,
Как только что с облака
Белая птица
В ладони к солдату, -
И кажется, он
Вот в эту минуту – дома.
«Ну, здравствуй, сыночек,
Прими мой поклон,
Поклон от родни и знакомых.
В колхозе дела к улучшению идут.
Приедешь – увидишь, Коля,
Какой мы той осенью сделали пруд,
Какие хлеба у нас в поле.
А яблонька, Коля, два раза цвела,
Что ты посадил на рассвете,
Когда на войну я тебя собрала:
Она доросла до повети.
Как солнце опустится, станет темно,
За вербами ветер проснётся, -
Трёхлетка твоя постучится в окно, -
Сердечко моё встрепенется:
Не ты ль возвернулся, сдаётся?»

Солдатская любовь

Осталось несколько минут,
Как должен быть свисток, -
Нас километры u1088 растолкнут
На запад и восток.
И в этот ринутся пролёт
Часы, потом года…
И бездна времени пройдёт
Меж нами навсегда.
- Забу-удь! Забу-удь! –
Из темноты
Голосит паровоз. –
Забу-удь!.. –
И все мои мечты
Под круглый нож колёс.
Фонарь в рубинной крови
Мерцает впереди.
Осколком взорванной любви
Застряла боль в груди.
И ноет, ноет под ребром –
Не вырвешь, не уймёшь…
Беру перо и тем пером
Пишу себе:
Ну что ж…
Ну что ж, солдат, пускай летит
В свой новый, добрый час.
Есть боль, которая болит,
Но не ломает нас.

Журавли Победы

Весна, весна! Лучей поток.
Снега в полях растаяли.
И дует тёплый ветерок
Со стороны Италии.
И журавли из Африки
Плывут по небу синему
Без компаса,
Без графика –
К Саратову
И Киеву,
К себе на родину летят,
В свои края бескрайние, -
Глядят на них из-за Карпат
Войска Советской Армии,
Глядят бойцы – и в рядовом,
И в генеральском чине…
И всё по той же в основном
Одной простой причине:
Весна идёт! Вблизи, вдали,
Перемогая беды…
Летят не просто журавли,
А журавли Победы.

О стариках

В нашей иль в какой другой округе
Мало стариков – одни старухи.
В сумерки идут - идут, не жалуются, -
Так их вдовья жизнь и продолжается.
Стариков не видеть им седыми.
Старики погибли молодыми.

Поклонное слово

Там, где с полем рядышком
Роща соловьиная,
Ходит моя матушка,
Свет Фёкла Ефимовна,
Ходит рука об руку,
След во след с работой
Под высоким облаком
Скорого полёта.
Смолоду бывалая,
Ходит, ждёт привета
В ста годах без малого
От того рассвета.
Всё ещё проворная
В деле, как когда-то…
Отодвинься, черное
Зеркало заката.

Перечитывая «Тёркина»

Так скажу вам, судари,
Сердцем с-под руки:
Мы ребята с придурью,
Но… не дураки.
Для добра открытые,
На поклон — поклоном,
Но… спросите Гитлера
И Наполеона.

Источник: «Воронежская неделя», №17 (1950), 28.04.10г.