Память. Неутраченное счастье Ивана Сидельникова

13.05.2010

На войне он был политруком, а в мирное время стал сначала журналистом, а потом известным писателем

Соседка по автобусу, жительница Белгорода, с чувством превосходства заметила: «Не понравился мне ваш город. Дома в центре старые. Не то, что у нас». «А мы ценим эту старину, - ответила ей. - Когда в войну фашисты разбомбили и сожгли Воронеж чуть ли не дотла, жители построили новый город с таким вот красивым центром». Женщина как-то по-особому взглянула на меня – почувствовала, что допустила бестактность. Заговорила о другом.

А у меня этот мимолетный диалог все из головы не шел. Сколько земляков полегло, сражаясь за освобождение Воронежа и подступов к нему в той войне! Мечтая о мире, видели будущее только в светлых тонах. С такими мыслями легче было идти в бой. Как вспоминал писатель-фронтовик Иван Сидельников, «из 142 бойцов его роты, поднявшихся в атаку за Чижовский плацдарм, осталось только семеро».

Бои за Воронеж, в которых участвовал лейтенант Сидельников.

Из воспоминаний очевидцев ясна была и роль самого Ивана Васильевича - одного из героев того далекого сражения в августе 1942 года. Раненый в ногу, он остался сражаться, повел за собой бойцов, пока атаки не были отбиты. Впрочем, вот отрывок из предисловия к фронтовым запискам писателя под общим названием «Солдатские судьбы»:

«…С винтовкой наперевес и криком «ура» я, политрук роты, бежал как раз вот сюда, где сейчас стою (он написал записки в 1975 году, а события вспоминал, находясь на берегу Воронежского водохранилища. – авт.), и оттуда – из дыры, проделанной в фундаменте полуразрушенного домика, бил, обрывая бег товарищей, не подавленный артиллерией крупнокалиберный пулемет…

Вспомнилось, как в каких-нибудь ста метрах отсюда, когда я приостановился, чтобы окинуть взглядом цепь атакующих, по которой ударили ожившие огневые точки, в это мгновение пуля обожгла мне левую голень, и я повалился на картофельное поле, заросшее густой лебедой. Осмотревшись, прижался щекой к прикладу винтовки и с поразительной для самого себя выдержкой навел мушку на амбразуру. После двух или трех моих выстрелов пулемет захлебнулся, а я, отмщено ликуя, тотчас же вскочил и, с хлюпаньем в сапоге, припадая на левую ногу, снова устремился вперед».

Иван Васильевич попал на фронт в 1942-м, младшим лейтенантом в составе 100-й стрелковой дивизии, после учебы на военных курсах. И сразу же - под Воронеж, в родные места, где немцы готовили наступление с тем, чтобы захватить центр России и прорваться на Кавказ.

«Мог ли я думать тогда, что эта ничем не примечательная дорога детства (для него, уроженца Среднего Икорца. – авт) станет, выражаясь военным языком, рокадной?» – писал Сидельников.

По этой дороге Ивана провожала на фронт мать. По ней он и его товарищи шли навстречу неприятелю. За страшные бои за Чижовку младший лейтенант получил первую награду, столь чтимую в войсках: «За боевые заслуги». А всего у него пять наград, в том числе два ордена «Славы», I и II степени.

На фронте политрук роты, а затем - агитатор, он, как только позволяло время, вел дневники. Мне повезло прочесть некоторые фронтовые записи Ивана Васильевича, бережно хранимые его дочерью Светланой и внуком Дмитрием. Они не похожи на обычную хронику боев. Написанные где ручкой, где наспех карандашом строки словно дышали. И через десятилетие создавали удивительное ощущение присутствия где-то рядом – настолько точно и образно были переданы детали, настроение автора, диалоги друзей, погода. Это были заметки для будущих книг – «Защитники Воронежа», «Неутраченное счастье», «Пока сердце бьется», Сердца согревает любовь», «Комиссары» и другие.

Помнят воронежцы Ивана Васильевича и как журналиста, редактора «Молодого коммунара», заведующего сельхозотделом «Коммуны». А еще раньше, до войны, он работал в районной газете Бутурлиновки. После возвращения с фронта домой – редактором богучарской газеты. По диплому имел другую гражданскую специальность – товароведа, но работать по ней не захотел («не мое!»).

- Ивана Васильевича всегда тянуло писать, - рассказывал его фронтовой друг Георгий Просвирнин. – После войны ему предложили остаться в армии, но он стал журналистом, затем писателем.

Как видно из газетных материалов, любимыми жанрами Иван Васильевич считал публицистику и очерки, рассказы о фронтовиках. Как и его художественные произведения, газетные статьи и заметки читаются на одном дыхании. Слог его повествований удивительно образен. Не было заштампованных слов и казенных оборотов речи – 50-60 лет назад он писал языком, современным для нас, живущих в XXI веке.

… Но до той поры предстояло пройти тысячи километров с боями от Воронежа, из пекла Курской дуги до Праги. Ленинградец П. Кролевец, уже после войны, в 1980 году, на ватмане нарисовал длинный путь Сотой стрелковой дивизии до финишной черты. Длина схемы – под два метра с масштабом: в одном сантиметре - 10 километров. Впечатляет! Особо дивизия отличилась в боях за Львов, и приказом Верховного главнокомандующего ей было присвоено звание Львовской.

Чьими-то стараниями сегодня искажаются события военной поры, умаляя героизм советских солдат, их жертвенность в освободительных боях далеко от границы родного государства. А они сражались с фашизмом! И чем дальше отодвигает время войну – тем нелепее небылицы. Уже и в нашей стране постепенно меняется отношение к фронтовикам – от трепетного к равнодушному.

Меж тем, воронежцы с особым волнением вспоминают, в какое грандиозное событие вылилось торжество по случаю 30-летнего юбилея со Дня Победы. Фронтовики, чеканя шаг, шли от площади Ленина до «Динамо». В их рядах вместе с однополчанами был и Иван Сидельников, капитан в отставке. Они были еще молоды и полны сил. Все горожане в тот день вышли на улицу – поздравляли фронтовиков, дарили им цветы. А вечером вновь собрались на площадях и главном проспекте, пили шампанское за Победу, наливая вино в принесенные с собой бокалы. Это были счастливые моменты для народа-победителя.

…Бойцы любили слушать своего политрука. Всех живо интересовали последние новости о ситуации на фронтах, с них Иван Васильевич и начинал разговор. А потом читал газеты, рассказывал о боевом опыте товарищей, о том, почему так необходимо с оружием в руках идти и воевать за границей. О том, что дома, в тылу, все, даже подростки, трудятся не покладая рук в военных цехах или в поле. После таких бесед, по свидетельству очевидцев, бойцы шли в бой без страха.

Особенность действий политрука в боевых условиях – вести бойцов за собой в атаку. А в перерывах меж боями приходилось курсировать из одного подразделения в другой, где пешком, а где и на коне. В семье Сидельниковых сохранился снимок, где Иван Васильевич попал в объектив фотокорреспондента как раз на боевом коне. В седле сидит, как влитой.

О своем страхе Иван Васильевич никогда не писал и не вспоминал. Хотя никогда не скрывал, что на фронте не чувствовал себя до конца военным человеком. Не разговаривал с подчиненными сухо, тоном приказа. Считал, что человечное, душевное обращение принесет больше пользы. Он был оратором. Умелым, страстным, убежденным. В бою за спины не прятался, шел вперед, увлекая бойцов. За то особенно любили.

Эту манеру Ивана Васильевича - говорить ярко, доходчиво - до сих пор помнят земляки. Он стремился донести до слушателей правду о войне. Не отказывался ни от одного предложения выступить вместе с теми, о ком он писал. На встречи с писателем-фронтовиком и его литературным героем Степаном Батраченко люди шли, как на праздник. После выступления в одной из колоний осужденные вынесли на руках и автора, и его героя. То было время неравнодушных.

Судьба Степана Иосифовича, который пошел на самопожертвование ради спасения батальона и в результате потерял зрение, не могла не волновать. Книгу о нем, точно так же, как и остальные, люди помнят до сих пор. «Неутраченное счастье» переиздавалось пять раз. После выхода ее в свет многие сравнивали автора с Борисом Полевым. А его героя – с Мересьевым.

Писал Сидельников и об Иване Шипуле, летчике, сбитом в бою, попавшем в плен. Известно, что именно летчиков немцы пытали с пристрастием. На допросе отпилили кисть руки. Писатель рассказывал о Прасковье Щеголевой, спасшей сбитого летчика ценой жизни членов своей семьи. Об Екатерине Крестниковой, Николае Воропаеве, Георгии Просвирнине и других фронтовиках – они порой шли на верную смерть, выручая товарищей и ничего не желая взамен. Екатерина Ильинична добровольно ушла на фронт, достав справку о совершеннолетии, хотя до 18 ей было еще далеко.

Символична судьба еще одной книги о солдате Кравцове из штрафбата. Писатель закончил ее в 60-х годах, а свет она увидела только в 1991 году. Не жаловала в прежние годы цензура правду о войне. Книга была положена «на полку».

Огромная общественная работа Ивана Васильевича нашла признание – в 1968 году его имя было занесено в «Книгу Почета Воронежа» - «за активное участие в освобождении города от немецко-фашистских войск».

Сейчас это уже история. Наступило новое время, подросло другое поколение, не помнящее войны. Но окунуться в воспоминания о времени героев словно душа просит.

Иван Сидельников выступает перед читателями.

Мне повезло встретиться с Иваном Васильевичем. Он был уже неизлечимо болен. Похоже, понимал это. Но ни словом, ни взглядом не выдал боли. С первых мгновений стало легко и просто с ним разговаривать. Как с отцом. Я отчетливо помню эту мысль. Мы были знакомы заочно – меня журналистская работа свела с его дочерью Светланой, сегодня этой дружбе почти 15 лет. До сих пор жалею, что встреча с Иваном Васильевичем была всего одна. Осталось ощущение чего-то важного - недосказанного. А все знающие его помнят, насколько он был доступен и прост в общении. Таким, по сути, и должен быть истинно интеллигентный человек.

Автор: Евгения Лежанина.

Источник: «Коммуна», № 68 (25499), 13.05.10г.