« К созданию джаз-клуба надо подходить творчески »

Игорь Файнбойм: К созданию джаз-клуба надо подходить творчески

Когда в нашем городе зазвучал джаз? Понятно, что речь идет о начале 60-х. Идеи и настроения, соответствующие эпохе «оттепели», витали в воздухе, заражая музыкантов и зрителей бациллой «свободной музыки», каковой казался джаз. Но точно можно утверждать – апрель 1966 года стал Вехой из Вех. Ибо в Воронеже появился свой джаз-клуб. Пианист Игорь Файнбойм рассказывает, как это все начиналось, зачем и почему.

– Мы пришли в уже действующий, только что созданный клуб. Нам было лет по шестнадцать, и мы чего-то пытались играть. А начинали это дело люди постарше меня. В частности, председателем клуба был Юрий Верменич. Это сейчас его называют «легендарным», а тогда он был еще молод, инженерил на каком-то заводе и все время убивал на переводы джазовой литературы. Сначала джаз-клуб поселился во Дворце культуры имени Карла Маркса. Там регулярно читались лекции, что-то слушали…

– Лекции вел сам Юрий Верменич?

– Не только он. В первую очередь, Фима Гузиков –питерский инженер, распределенный сюда, пианист-любитель, который создал очень хороший бенд. Он отлично знал историю джаза. Но, как и все в те годы, узнавал ее благодаря книгам и переводам джазовой литературы, которые делал именно наш Юрий Верменич.

– Это был классический вариант самиздата?

– Да, Верменич сам переводил, печатал. Иногда – с ошибками. Изыскивал возможность копировать. Весь самиздат по теории джаза, который я видел, – его рук дело. Удивительно, хватало же ему терпения все это день за днем выстукивать на машинке!.. Он массу литературы перевел на русский, и это такие монументальные и грамотные труды, учебники, по которым учились сотни музыкантов. И за которые он, кроме неприятностей, ничего и не получил.

– Может быть, вы знаете, как Юрий Верменич пришел к джазу?

– Как и все. Услышал однажды – и «заболел». Он знал язык, слушал «Голос Америки», искал джазовую литературу на английском. Это было трудно, но всегда находились моряки, летчики, которые привозили книги. Правдами и неправдами, все равно эти книги приходили сюда. А потом Верменич «обнаглел» и стал писать джазовым музыкантам в Штаты: Дюку Элингтону, Джерри Маллигану. Каким-то образом узнавал адреса… А иногда письма уходили с адресом что-то вроде «на деревню Элле Фитцджеральд». И некоторые музыканты стали с ним переписываться!

Кстати, сейчас его бесценные рукописные книги приобретены одним из американских музеев. Что касается джаз-клуба, то вскоре после открытия, в апреле 1966-го, он переместился в кафе «Молодежное». Там функционировал клуб творческой молодежи. И джаз-клуб вошел в его состав. Курировали его деятельность комсомольские организации, получившие задание от партийных руководителей: «Пусть вся эта шпана собирается в одном месте, чтобы мы могли их отслеживать».

– Как-то влияли на подборку репертуара?

– Ха! (Улыбается.) Играем Колтрейна – пишем: «композитор Хачатурян». По такой схеме и фестивали проходили. Но при этом все знали, что играли Колтрейна.

– Судя по тому, как легко вы это все рассказываете, с комсомольцами несложно было найти общий язык?

– Конечно, ведь это же были молодые ребята! Им самим все это очень нравилось! Правда, потом было недовольство со стороны «старшего брата» по партии, что «младший брат» вышел из-под контроля. Кстати, из этой комсомольской среды середины 60-х вышло достаточно много организаторов джазовой жизни в России. Я знаю таких бывших комсомольских функционеров, которые поплыли против течения, у них было много неприятностей, но они уже стали организаторами клубной жизни – и джазовой, и рок-н-ролльной и прочей неформальной. И дело пошло.

– Как музыкальные программы строились в джаз-клубе? Были ли гастролеры?

– Тогда очень много джазовых музыкантов гастролировало стране в составе эстрадных групп. И, приезжая в Воронеж, они уже знали, куда после концерта надо идти – в кафе «Молодежное». Можно было даже не приглашать. Приходишь – а там уже музыканты ансамбля Эдди Рознера. Или ленинградский диксиленд дует во все трубы. А итогом работы клуба стали три очень крупных фестиваля в Воронеже в 1969, 1970, 1971 годах. Международных джазовых фестивалей в те времена не было, а по меркам Советского Союза это были очень крупные мероприятия, на которые съезжались лучшие джазмены страны, скажем, Алексей Козлов, Алекс Ростоцкий и другие.

– И сколько лет длилась эта джазовая идиллия под крылом комсомола?

– Первый раз джаз-клуб закрыли в 1972 году. Причина? Да не было никакой причины. «Оттепель» закончилась –начались «заморозки». Дескать, поиграли –и хватит. Потом Верменич несколько раз пытался джаз-клуб реанимировать. Клуб появлялся то в Ленинской библиотеке, то в кинотеатре «Юность», где директором работала Елена Гудошникова, разрешавшая устраивать концерты с приглашенными музыкантами.

– В каком году прекратило существование эстрадно-джазовое отделение музыкального училище, где Юрий Верменич читал лекции по истории джаза?

– Где-то в 1986-1987 годах. Как ни странно, пережило все эти брежневские времена – и прекратило существование на заре перестройки.

– Нужен ли джаз-клуб Воронежу сейчас? И каким он должен быть, по вашему мнению?

– Очень нужен! Предположим, сейчас речь идет о киноцентре «Иллюзион». Он может стать тем местом, где регулярно будет звучать джаз и где иногда можно устраивать концерты с местными и приглашенными музыкантами. Кое-что делается. 24 апреля, в день рождения Эллы Фитцджеральд играли концерт из ее произведений. Плюс другие программы. Ну чем не события, скажем, 70-летие пианиста Кита Джаррета?

– Думали ли вы о том, чтобы действовать «заодно» с московскими джаз-клубами, которые привозят в Россию интересных музыкантов? Ведь такая практика существует – большой клуб приглашает иноземного гостя, а клубы поменьше присоединяются вторыми в гастрольном списке.

– Так и должно делаться. В идеале. Другой вариант –если вдруг, неожиданно и на радость всем, появится спонсорская поддержка. В чем я лично сильно сомневаюсь, как говорил ослик Иа-Иа…

– Вы много раз говорили о том, что являетесь приверженцем мейнстрима, то есть джаза в классическом понимании этого слова. С другой стороны, известно, что вы очень цените молодых музыкантов-экспериментаторов, стремящихся сказать свое неповторимое слово в импровизационной музыке. Вас не смущает, что сейчас слово «джаз» в понимании большинства российских слушателей стойко ассоциируется чуть ли не со словом «ретро», то есть музыкой, созданной десятилетия назад? Ибо нет знаний о том, как причудливо развивается импровизационная музыка последние десять лет.

– Не смущает. Джаз не может быть «ретро». Есть молодая публика, для которой джаз – это нечто другое. Новое. И это правильно. Что такое джаз? Это то, что замыкается в определенной стилистике? Нет, вовсе нет! Джаз впитывает в себя то, что есть в музыкальной культуре всего мира. Иной раз следы джаза отыскать в этой музыке тяжело, но, тем не менее, это импровизационная музыка, основанная на определенных законах. В ней могут присутствовать элементы и академического авангарда, и этники, и фри-джаза и любого другого направления. Она всегда была, такая музыка, с тех пор как появился на сцене Орнетт Коулман со своими неортодоксами.

– В Воронеже есть такие?

– Есть. Например, Ярослав Борисов со своим проектом «Happy-55». Мне это напоминает творчество молодого Вячеслава Ганелина, который джазовым музыкантом никогда и не был. Но в Америке такую музыку все равно назвали бы джазом. Самое главное – это правильная и сильная по воздействию музыка с огромным эмоциональным накалом. И у «Happy-55» есть своя публика, безусловно, очень ценящая такую музыку.

–То есть нет границ у джаза?

–Нет.

– Значит, нужно что-то делать, дабы наших слушателей, таких эмоциональных и отзывчивых, образовывать и давать им понять, что история джаза продолжается и сейчас, принимая все более интересные и необычные формы. То есть, история идет своим чередом.

– Фестиваль «Джазовая провинция» медленно, но верно и сильно делает свое дело. Каждый год в программе присутствуют музыканты, скажем так, ультрасовременного направления. Вспомни, какой фурор в свое время наделали японцы со своим фри-джазом или квартет Алексея Чернакова с музыкой, явно имеющей связь с академическим авангардом. И кто-то из слушателей найдет в этом «свою музыку», это точно.

– Но «Джазовая провинция» бывает только раз в год – а этого явно мало…

– Что касается современной музыки, то у нас в стране и своих авангардистов хватает – молодых, очень интересных и необычных. Как-то надо рассказывать о такой музыке и показывать на экране. Так сказать, заниматься практической деятельностью. Да все что угодно можно делать, если есть желание! Главное – чтобы разные темы были. И мейнстрим стоит самого пристального внимания, и ультрасовременная музыка нужна. А как это все сделать – тут нам, что называется, карты в руки. К этому делу надо тоже подходить творчески.

Беседовала: Татьяна Юрина.

Источник: «Воронежская неделя», №27 (1960), 07.07.10г.