Суд да дело. Гарантии честных помыслов

Каждому из нас, очевидно, приходилось брать деньги в долг. Кто-то несколько дней до получки «не дотянул» и вынужден «перехватить» две-три сотни у коллег по работе. Кто-то солидную обнову присмотрел, но не хватает десятка тысяч, и он идет к хорошим знакомым. Как правило, в этих случаях никто и не заикается об оформлении долга: мы привыкли верить честному слову. Другое дело, если речь идет о суммах в сотни тысяч или миллионы рублей. Тут без расписки не обойтись. Причем желательно, чтобы она и нотариусом была заверена.

Тем не менее, некоторые обладатели «лишних» денег без всяких долговых подписей отдают знакомым немалые суммы, целиком полагаясь на совесть заемщика. Конечно, совесть – великое дело, только у всех ли она тверда и надежна во времена рыночных отношений? Быть может, истории, почерпнутые из судебных дел, заставят задуматься наших читателей.

В прежние времена Сергея Мальцева и Владимира Васильева связывали добрые дружеские чувства. Оба учились в одном институте, помогали друг другу во время сессий, встречались на вечеринках, ходили друг к другу и общим знакомым в гости. В студенческие годы строили планы успешного продвижения, а после вуза занялись предпринимательством.

Мальцев выстроил в Бутурлиновке станцию технического обслуживания автомобилей, но оформлять на себя не захотел. Фиктивным владельцем решил сделать жену своего приятеля Наталью Васильеву. Правда, она работала воспитателем в детском саду и в бизнесе мало что понимала. Поэтому ей бы подумать и отказаться от сомнительного предложения, но кто устоит перед соблазном «шальных денег»? Тем более, Мальцев уверял, что ничего противозаконного в этом нет – многие, мол, так делают.

В начале 2005 года станция техобслуживания начала работать. На ней стали управляться отец и сын Васильевы. Часть прибыли отдавали Мальцеву, часть вкладывали в ремонт и оборудование.

Безоблачно-приятельские отношения могли бы и дальше продолжаться, но 18 февраля 2005 года произошло событие, которое оба главных действующих лица толкуют по-разному, и от которого берёт начало судебное дело о фальшивой расписке. Естественно, как и в любом затяжном конфликте, у каждого здесь своя правда.

По объяснению Сергея Мальцева, Васильев приехал к нему в контору и попросил в долг три миллиона рублей. Деньги ему якобы понадобились, чтобы купить на имя жены отдельно стоящие здания. Договорились быстро, но условились, что долг станет возвращаться частями, по мере накопления, без больших процентов, и полностью рассчитается Васильев в течение трех лет, то есть не позднее 18 февраля 2008 года.

Владимир Васильев, однако, дает иную трактовку конфликта.

Когда он встретился с Мальцевым, тот попросил о небольшой услуге: написать расписку, что он, Васильев, якобы «взял у него деньги в сумме три миллиона рублей на три года». Необычную просьбу объяснил тем, что у него возникли некоторые сложности в отношениях с компаньонами, и когда он, Мальцев, покажет им эту бумажку, то ситуация нормализуется. Естественно, расписка не будет иметь на самом деле никакого значения.

Просьба не вызвала сомнений у приятеля. Он тут же взял чистый лист бумаги и написал, что «взял в долг денежную сумму в размере три миллиона рублей для покупки моей женой Васильевой Натальей Александровной отдельно стоящего здания… Вышеуказанную сумму обязуюсь выплатить в течение трех лет». Записал паспортные данные, поставил подпись, дату и отдал Мальцеву.

Тот посмотрел «документ» и обнаружил, что в нем забыта фамилия займодавца, поэтому ниже своей подписи Васильеву пришлось сделать приписку: «Обязуюсь выплатить Мальцеву Сергею Михайловичу». Снова размашисто расписался и опять дату поставил.

Вышло вообще непонятно. Теперь подписанная бумага состояла как бы из двух частей. При чтении первой возникал вопрос: кто же дал деньги в долг? Из второй не ясно было, выплатить ЧТО, выплатить СКОЛЬКО, выплатить КОГДА. Но поскольку долговое обязательство составлялось «для отвода глаз» компаньонов – всё так и оставили.

Несколько месяцев в отношениях двух приятелей всё оставалось без изменений, но потом, как в сказке Корнея Чуковского, начинается сплошная путаница: «Рыбы по полю гуляют, Жабы по небу летают, Мыши кошку изловили, В мышеловку посадили».

Насчет мышеловки очень к месту оказалось, потому что проходит пара лет – и Мальцев обращается в суд с иском. Он требует взыскать с Васильева не только взятые у него в долг деньги, но и солидную сумму набежавших процентов за несвоевременную выплату долга. Общая сумма, подлежащая взысканию с учетом процентов, определялась истцом в размере 5308518 рублей 72 копеек. Ответчик пытался уладить дело путем переговоров, но истец был непреклонен.

Васильев вяло оправдывался в суде, заявлял, что «…деньги в сумме 3 млн. рублей 18 февраля 2005 г. Мальцев мне не передавал, договор займа является безденежным, поскольку я и моя жена получили от Мальцева собственность на сумму 1 млн. 200 тыс. рублей. Я исправно возвращал Мальцеву деньги за собственность, но он потребовал продать станцию и вернуть ему все деньги…»

Откуда же взялась сумма в три миллиона, так и осталось неясным. Ответчик утверждал, что ни до, ни после злополучной даты он таких денег и в глаза не видывал. В ответ на это бывший приятель представил суду реестр платежей, согласно которому, с 19 мая 2005 года по 29 августа 2007 года ответчик десять раз передавал истцу по 30-40 тысяч рублей. На листке бумаги каждый раз значатся дата, сумма платежа и стандартное уточнение «получено по расписке от 18. 02. 2005г. ». Рядом – два размашистых автографа: займодавца и заемщика.

То есть, за два с небольшим года Мальцев получил 306 тысяч рублей. Но если Васильев утверждает, что не брал трех миллионов, то с какой стати он триста тысяч отдал? Ответчик пытался убедить судей, что это плата за недвижимость, а подписи он делал без очков и плохо видел, что подписывает. Тогда зачем указывал, что это погашение долга от 18 февраля? Объяснение нашлось такое: его подписи под реестром подделаны, «в силу чего указанное доказательство носит подложный характер».

Поскольку в суде истина должна быть найдена, ходатайство адвоката о проведении почерковедческой экспертизы в Воронежском центре судебной экспертизы выглядело уместным. Ведь если бы выяснилось, что подписи Васильева действительно делал он сам, то всё дальнейшее разбирательство оказывалось ненужным. Бутурлиновский судья Виталий Науменко почему-то проигнорировал просьбу защиты. В суд был вызван криминалист местной милиции, который за несколько минут «исследовал» образцы подписей Васильева и дал заключение, что все они принадлежат ответчику. Судья Науменко удовлетворился такой моментальной экспертизой и завершил дело.

Хороша ли подобная оперативность, не уверен. У ответчика оказался повод для кассационной жалобы, чем он и воспользовался. Теперь дело начнет разбираться в Воронежском областном суде, и кто знает, сколь долго оно может тянуться. Однако, судя по всему, Владимиру Васильеву всё же придется выложить миллионы в пользу Сергея Мальцева: слишком зыбкие доказательства его невиновности. Но урок пойдет на пользу – теперь он не станет «подмахивать» случайную бумажонку, даже если кто-то попросит сделать это просто по дружбе.

Иван Бордюгов был когда-то крепким, рассудительным и хозяйственным мужчиной. Всю жизнь земле отдал. В последние годы работал председателем одного из лучших хозяйств района – колхоза в россошанском селе Александровка. Естественно, председатель и себя не забывал: дом – что полная чаша.

При ельцинском режиме село стало хиреть и вымирать, колхозы целенаправленно разваливали. Бордюгов понял, что коллективному хозяйству на селе пришел крах, и ушел с должности. Но о так называемом заслуженном отдыхе и думать не хотел. Открыл магазин, задумал оборудовать станцию техобслуживания автомобилей.

Отцу во всем помогал сын. Иван Бордюгов-младший был умницей, толковым, соображающим молодым человеком, хорошо чувствовавшим пульс времени, умеющим найти общий язык с окружающими. Семейный бизнес оказался прибыльным, появились свободные деньги. Их стали давать в долг знакомым, нуждающимся, и это стало известно широко в округе.

Зимой 2004 года к сыну подошла жительница Россоши Г.Медведева и попросила о краткосрочном займе. 28 января составили договор о том, что Медведева берёт 150 тысяч рублей в долг на пять месяцев под шесть процентов в месяц с условием частичного погашения суммы долга и процентов до 28-го числа каждого месяца. Процент, конечно, огромный, но, видимо, женщине в тот момент позарез нужны были деньги. Уже в начале марта 2004 года должница сумела отдать 100 тысяч рублей, а в конце месяца – ещё 40 тысяч.

Никаких расписок при этом ни тот ни другой, по утверждению Галины Николаевны, писать не стали, потому что «доверяли друг другу». Однако лично подтвердить, что она действительно отдала Ивану 140 тысяч рублей, никто не смог. Впрочем, и опровергнуть этот факт теперь некому.

…Ночью 12 апреля 2004 года банда из трех человек ворвалась в дом Бордюговых. Неизвестные в масках стали требовать выдачи денежных средств и ценностей. Отец и сын пытались оказать сопротивление, но перевес в силах и внезапность нападения были не на их стороне. Старший Бордюгов получил тяжелое ранение в живот и черепно-мозговую травму, но остался жив, а младший от полученного огнестрельного ранения скончался.

Преступники взяли деньги, множество золотых украшений, гладкоствольные ружья, охотничий карабин, газовый пистолет, коллекцию холодного оружия и многое другое. Они сели в автомобили отца и сына и скрылись.

Бандитов усиленно искали, но вычислили и взяли только через год. Хотя для стариков, потерявших единственного любимого сына, это оказалось малым утешением. Бордюгову-старшему жить не хотелось, и от ранения он отходил тяжело и долго. Когда всё же оправился, пришел в себя, вспомнил о долге сыну, подумал и пошел к Медведевой.

Поздоровались, и Иван Федорович задал ей главный вопрос: думает ли она возвращать долг в 150 тысяч рублей? Галина Федоровна внимательно посмотрела на пришедшего и сказала, что 140 тысяч она отдала ещё в марте, а 10 тысяч основного долга и проценты по нему в сумме 1800 рублей она готова отдать немедленно.

- Где расписка сына в получении долга? – недоверчиво взглянул на женщину пожилой человек.

-Нет расписки, – последовало в ответ. – У нас были доверительные отношения.

16 июня 2004 года заемщица отдает Бордюгову 11800 рублей, и он пишет расписку, что претензий к гражданке Медведевой не имеет. Тяжкие сомнения, тем не менее, остались, не давали покоя. Неужели его сын, столь аккуратный во всех отношениях, мог поступить столь легкомысленно? Нет, он обязательно написал бы расписку, да и отцу сказал бы, что долг получен.

Пожилой человек обратился к другу погибшего сына, начальнику милиции общественной безопасности Россошанского района подполковнику Александру Козе. Рассказал ему о своих сомнениях, попросил вызвать в милицию гражданку Медведеву и как следует «припугнуть её».

Александр Васильевич ответил, что «пугать» никого не следует, а вот заявление о своих подозрениях Бордюгов может написать.

Заявление он пишет и одновременно подает гражданский иск в суд о «взыскании с Г.Медведевой суммы долга по договору займа и процентов по договору». В судебном заседании ответчица пояснила, что прежде никаких претензий к ней истец не заявлял, а потому была уверена, что все обязательства перед этой семьёй она выполнила.

Галина Николаевна предъявила расписку Бордюгова-старшего о том, что он получил от неё «остаток долга в сумме 10 тысяч рублей и проценты за три месяца». Истец разглядывает расписку и начинает сомневаться – его ли подпись на предъявленном документе?

Развернувшиеся прения не принесли результата. Поскольку сомнения – это не доказательство, россошанская судья Ирина Плакида 28 декабря 2004 года оставляет иск Ивана Бордюгова без удовлетворения. Воронежский областной суд, рассмотрев кассационную жалобу истца, подтверждает этот вердикт.

Однако у пожилого человека всё больше укрепляется уверенность, что его расписка, представленная в суд, поддельна. Он вновь идет к Александру Козе и просит его затребовать расписку из судебного дела и отправить её на экспертизу. Начальник МОБ делает официальный запрос, и 1 апреля 2005 года расписка отправляется на экспертизу.

Но дело это долгое, и, чтобы не терять время, Иван Бордюгов отсылает в областной суд надзорную жалобу. Бесполезно! Судья Владимир Анисимов 24 мая выносит определение, которым отказывает в новом разбирательстве гражданского дела. По его мнению, «содержание расписки подтверждает тот факт, что Медведева Г.Н. возвратила большую часть денег Бордюгову И.И. до его смерти».

Теперь Иван Федорович стал окончательно уверен, что расписка подделана, поскольку из того документа, что он подписывал, такой вывод нельзя было сделать. Он вновь обращается в милицию с заявлением теперь уже о возбуждении уголовного дела по факту подделки. Заявление несколько лет лежит без движения, и лишь 17 июня 2008 года заместитель россошанского межрайонного прокурора Олег Воропаев сообщает, что обстоятельства этой истории поручено проверить следственному отделу при прокуратуре. И тут начинается бюрократическая игра вроде детской угадайки «веришь – не веришь».

Меньше чем через месяц, 13 июля, старший следователь Россошанского следственного отдела Следственного управления при Прокуратуре Воронежской области Евгений Ермолин присылает заявителю уведомление, что в возбуждении уголовного дела ему отказано. При несогласии он может обжаловать это решение. Иван Федорович пишет жалобу, и 31 августа руководитель Россошанского МСО Грибанова уведомляет недовольного гражданина, что «указанное постановление отменено и ст. следователю Ермолину даны указания…». 6 сентября (потрясающая оперативность в выполнении указаний!) старший следователь Ермолин информирует заявителя о том, что в возбуждении уголовного дела ему отказано.

Бордюгов пишет жалобу, и руководитель Россошанского МСО Лариса Грибанова 11 сентября уведомляет настойчивого гражданина, что «постановление об отказе отменено, и материал возвращен для дополнительной проверки ст. следователю Ермолину».

20 сентября старший следователь информирует заявителя, что в возбуждении уголовного дела отказано. Потом опять Грибанова отменяет Ермолина, а Ермолин отменяет Грибанову. Изготовленные под копирку канцелярские бумажки повторяются 16 раз.

Последнее постановление от 8 апреля с. г. изготовлено старшим следователем Стрижаковым.

Сначала указывается, что «Медведева Г. Н. на дополнительном опросе пояснила, что предъявленная ей расписка не та расписка, которую подписывал Бордюгов И. Ф. , она отличается по расположению букв и по другим признакам». Потом сообщается, что, «согласно заключению эксперта № 910/4 -4 от 10. 06. 2009 года, подпись от имени Бордюгова И. Ф. в расписке от 16.06.2004 года выполнена не им самим, а другим лицом с подражанием его подлинным подписям».

Второе заключение эксперта за № 114/4-4 точно также подтверждает, что подпись Ивана Федоровича в копии расписки тоже подделана. Справка об исследовании копии расписки № 6108 от 13 ноября 2009 года также подтверждает этот факт. Разве официальных заключений о подделке подписей недостаточно для возбуждения уголовного дела? Но, судя по всему, оно никогда не будет возбуждено.

Объяснение дает сам следователь: «Установить местонахождение подлинника указанной выше расписки не представляется возможным».

То есть, важнейший документ из судебного дела оказался потерян. Наказан ли кто-то за такое разгильдяйство, не известно. Зато финал следовательского постановления прост: «Отказать в возбуждении уголовного дела в отношении Бордюгова И. Ф. за отсутствием состава преступления в его действиях».

Как это понимать? Гражданин заподозрил, что его обманывают, попросил выяснить – так ли это на самом деле? Люди в погонах выяснили: да, действительно обманывают, потому что подписи в расписке поддельные. После этого главную улику теряют, а заявителю говорят: «Ладно, так и быть – ходи на свободе, сажать тебя на скамью подсудимых пока не будем».

Это и есть сегодня высшая мера справедливости?

Автор: Борис Ваулин.

Источник: «Коммуна», № 105 (25536), 20.07.10г.