Встреча. Чёрные сухари Ефимии Поповой

Ефимия Попова. Фото Михаила Вязового.

Однажды ей пришлось глаза в глаза видеть фашиста. И прочитала она на тот момент в них весь панический ужас, охвативший молодого немца, попавшего, как и она, Ефимия Попова, под перекрёстный огонь. Ей тоже было страшно и даже очень, но врагу – куда страшнее: он буквально всем телом трясся от ужаса, а глаза так и лезли из орбит.

В свои девяносто семь лет – 1 июля по-домашнему отметили эту некруглую дату – Ефимия Яковлевна Попова разговорчива, приветлива, улыбчива, добродушна и памятлива на многое из своей жизни.

- Я никогда раньше так близко не встречалась с немцем, - говорит она. – А тут с врагом попалась в одну западню. И он, мужик, оказался куда слабее меня, русской бабы…

До войны Фимка Попова, родившаяся в Усть-Муравлянке и прожившая здесь всю жизнь (кроме, правда, трёхлетней отлучки, когда ей пришлось пешедралом прошагать до Берлина), как и после войны работала в колхозе дояркой.

Её племянница Вера Павловна Золотарева, тоже всю жизнь ходившая на ферму доить коров, и её муж, сельский учитель Александр Павлович достают увесистую папку. А в ней – стопа почётных грамот.

– Вот, смотрите, – с удивлением говорит Вера Павловна и показывает одну из грамот, где значится трудовое достижение её родственницы. – Оказывается, моя тётка надаивала за девять месяцев от коровы по две с половиной тысячи килограммов молока. Значит, за год получается больше трёх тысяч килограммов. А происходило это в начале шестидесятых годов, когда о таком результате приходилось только мечтать.

Сама Ефимия Яковлевна вспоминает, что в довоенную пору, а потом и в послевоенную, коровники у них и назвать таковыми нельзя было; никаких кормораздатчиков и мехдойки.

– И со всем управлялись, и в передовиках ходили. Да разве я одна таких результатов добивалась?! Вот мои подруги, с кем много лет проработала, Дарья Плешкова, Мария Нетёсова, Елена Огнёва, хоть их давно уже и в живых нет, а память о себе хорошую оставили.

Правда, звание «Почётный колхозник» присвоили только ей одной, Ефимии Поповой.

…В начале сорок третьего её вызвали на медкомиссию. Всё прошла – сложения она была по-крестьянски крепкого, – и тут же Ефимию направили под Воронеж, в Отрожку, в сапёрные войска. Но разминировать ей так ничего и не пришлось.

– Дали кирку и лопату в руки – и марш копать окопы! Так и рыла их по всей Белоруссии, Западной Украине, потом пришёл черёд Европы, вплоть до Берлина.

Особенно тяжко приходилось зимой. Отведут причитающиеся по норме погонные метры, и, как хочешь, но чтоб к установленному сроку твой участок окопа был готов. Долбишь, долбишь киркой на лютом холоде, а мороз такой, что до самых костей пробирает: одежонка-то какая – солдатские штаны, телогрейка, да шапка-ушанка.

– А вот шинель не довелось поносить, – по сей день сетует Ефимия Яковлевна. – Не полагалась она нам… А как хотелось принарядиться, да чтоб ладно сидела, ремнем потуже перепоясаться – и талия, как рюмочка! А потом завести патефон с пластинкой танго или вальса в исполнении знаменитого Вадима Козина и танцевать с каким-нибудь гвардии старшиной. Хотя почему обязательно со старшиной? И с ефрейтором можно вальсировать, и с рядовым. Лишь бы хорошо вёл партнёршу в танце.

Но не пришлось.

Так и остались шинель и вальс неосуществлённой фронтовой мечтой Ефимии Поповой.

…Она сидит в окружении самых близких людей – внучатых племянников Анатолия и Павла и их дочек, значит, правнучатых племянниц Насти и Алины. (У самой Ефимии Яковлевны женское счастье не сложилось: единственный сын умер). Что-то из того, что вспоминает Ефимия Яковлевна, они уже слышали и даже дополняют её рассказ. Ну, например, о том, как на её глазах прямым попаданием убило фронтовую подругу Полину.

– Я тогда помогала Полине стряпать на полевой кухне – она поварихой была, – вспоминает Ефимия Яковлевна. – И тут снаряд прямым попаданием – в кухню. До сих пор мне не по себе, как в одно мгновение был человек – и нету…

Помнятся ей и вереницы обозов; на подводах, запряжённых где мадьярскими тяжеловозами, а где и тощими нашенскими лошадёнками, с передовой в полевые госпитали везли раненых. Стоны, крики, вопли. И очень часто слышались просьбы солдат: «Сестрица, дай воды напиться!»

– Для солдат все были сестрицами, – говорит Ефимия Яковлевна.– Сестрица, она ведь и поможет, и утешит, и беду руками разведёт.

Племяннице, у которой уже пять лет живет Ефимия Яковлевна, Вере Павловне Золотарёвой до сих пор памятен тот день, когда после Победы вернулась с войны её тётка.

– Пришла она с солдатским вещмешком за плечами. А в нём – сухари вперемешку с хозяйственным мылом. И казалось, что вкуснее тех чёрных сухарей, пахнущих мылом, нет ничего на свете.

«Приезжайте на моё столетие», – настоятельно пригласила нас Ефимия Яковлевна. Мы, как говорится, с благодарностью приняли приглашение одной из старейших фронтовичек не только Воронежской области, а может, и всей России.

Репьевский район.

Автор: Виктор Силин

Источник: «Коммуна», № 118 (25549),14.08.10г.