Книжные берега. Самородок Руси Воронцовой

08.09.2010

В Каменке, на улице Центральной, жил поэт Анатолий Хильченко. Он до сладкой боли в груди, до замирания сердца любил родное Придонье. А еще – синее небо над степью и волны Дона, и деревеньки с добрым, щедрым и работящим народом – весь этот родной с давнего детства простор, который называется Воронцовой Русью.
В течение многих лет нелёгкой своей жизни Хильченко писал стихотворения, искренние, волнующие душу каким-то особым сплавом восторга и печали, влюбленностью в отчий край, в Россию и тревогой за судьбу малой и большой родины, за их будущее.

Он, родившийся в трагическом 1937 году, принадлежал к поколению «детей войны». Его отец ушёл на фронт, сам он пятилетним мальчишкой вместе с матерью познал войну: обстрелы, голод, холод, нищету военных и послевоенных лет. Но именно в эти годы всеобщего горя и подвига обозначилась и зазвучала во весь голос человеческая доброта, открытость, готовность поддержать и помочь в трудную минуту – те качества, которые вошли с малолетства в сознание ребёнка, став сущностью Хильченко – человека и поэта.

Он создал и был много лет руководителем поэтического клуба «Родничок» в Каменке. Он же стал инициатором основания фестиваля «Воронцовая Русь». И для всех членов этого клуба счастливым открытием стали его стихотворения. Но при жизни у него не был издан ни один солидный сборник. Лишь в Каменской типографии вышли сборнички-коротышки «У серебряных ключей», «Воронцовая Русь», «Неподкупная лира моя».

И с этой горечью в душе ушёл Анатолий Хильченко из жизни 19 августа 2004 года…

Но вот я держу в руках его книгу «Ещё горит моя лампада», только что увидевшую свет в издательстве имени Болховитинова, составленную поэтом, членом Союза журналистов, подвижницей Кларой Дроздовой, принявшей руководство клубом «Родничок» после Хильченко, в поэзию которого она влюблена всей душой. На ее плечи легли и все заботы по изданию сборника.

И несмело, и негромко
Я войду в весенний храм.
За спиной моей котомка,
Шита далью по краям.
Обопрусь на прут дорожный,
Постою один в глуши,
 Всё, что можно и не можно,
Соберу в тайник души.

Все цвета и звуки природы поэт передаёт с такой достоверностью и любовью, что возникает ощущение личного присутствия, когда его глазами видишь и травы, и цветы, и облака, его слухом ловишь и трели соловья, и шорканье кос на лугу, и песню девушек, и переливы дальней гармошки. Но трепетная, чуткая душа поэта пребывает не только в ликующем плену у радости искристой.

В час малиновый заката
Я поил своих коней,
А вдали, за перекатом
Пели сельские девчата
Песню грустную полей.
И от песни той унылой
Вдруг мою стеснило грудь,
Вспомнил я о том, что было
И чего уж не вернуть.

Анатолий Хильченко – не безоблачный певец природы. Его лирика всеохватна – от красоты и гармонии окружающего мира до пронзительного трагизма воспоминаний о войне, где Память цепкая рисует Забытый ужас детских лет.

А как бередят сердце строки стихотворения «Медвяные падают росы» о стёртом с лица земли хуторке – не войной и не стихийным бедствием, а равнодушием власть предержащих. Здесь - личная боль об утрате родного угла, где прошли детство и юность, где были первые свидания и первый поцелуй. Стихи звучат как реквием по тысячам погибших русских деревень.

Слышна в его стихах тревога за судьбу своей страны, природы, в которую грубо и бездумно вторгается человек. Вот «Стихи о Каспии» - короткое, в восемь строк начальное стихотворение триптиха с безмятежным началом, где концовка – словно ударяющий в сердце крик: «Что же вы творите, люди?!»

А море весело урчало
И будто тешило дитя,
И на волне меня качало,
И гребни пенило, шутя.
Оно игралось, как котёнок,
Прихлынув к берегу волной,
И плавал мёртвый тюленёнок
С разбитой плоской головой.

Но всё же чаще стихи поэта светлы, солнечны, улыбчивы. Он весь в стихии поэзии, и стихия эта живёт в нём, в каждой его строке.

Анатолий Хильченко – поэт всем состоянием души, всей глубиной боли и восторга, талантливый самородок от родной земли, от народа. Он из того удивительного мира, где

Неоглядный простор,
перемешанный край:
Малороссия, Русь и казаки.
Здесь по-русски бегут,
По-казачьи рычат,
По-украински брешут собаки.

И каждое его стихотворение – это гимн любви родному краю. Определяя для себя ощущение счастья, поэт писал: «Для меня нет большей радости, чем пробежаться по утренней росе босиком, полюбоваться рассветом, вдохнуть полной грудью степного воздуха. В такие минуты я счастлив. На лице появляется улыбка, душа умиротворяется, суета жизни и проблемы отдаляются. Ну, а если по большому счету, то лично для меня счастье – быть нужным людям и стране. Чтобы у меня не отнимали понятие «Родина», чтобы я мог гордиться тем, что я русский».

Стихи Анатолия Хильченко образны, метафоричны в лучших традициях русской поэзии. У него «с небес босоногой девчонкой спускается к Дону луна», «а дождик, словно друг забытый, стучит настойчиво в окно», «а снега такие – просто хоть стихи на них пиши», «и горизонт как будто вышит шелками вешними берез», «ходит дождик босиком по растущим травам», «и сверчки зарожденье печали тихо в сердце роняют моё», а «прошлогодние стебли осоки перископами режут волну».

Почему его стихи хочется читать? Да потому, что в каждом из них, пусть даже не совсем совершенном по форме, восторгается, колобродит, смеётся и плачет, рвётся из тесного одиночества неустроенного быта в неоглядную ширь его живая, трепетная, чуткая и ранимая большеглазая душа.

Как и большинство из поколения «детей войны», познавших многие беды и лишения, но воспитанных в ареале совести, добропорядочности, сопереживания, поэт не принял постсоветского убожества – с раздраем, духовной нищетой, вседозволенностью и торгашеским духом. «Не люблю того строя, - писал он, – в котором блага по карману толстосумам, а остальным – немногое из немногого».

Многие его стихотворения той поры говорят о глубокой боли за судьбу страны и народа.

Но, отвлекаясь от сиюминутных тем, он в это же время пишет замечательное стихотворение о том, что было присуще ему всю жизнь. Стихотворение зрелой мудрости:

Когда друзья, не отдаляясь,
Заметно станут далеки
И, на пути твоём встречаясь,
Не захотят подать руки.
Когда любимая при встрече
Тебе, как прежде, не кивнёт,
Не огорчайся, человече,
Не так уж плохо всё идёт.
Но если только боль людская
Не будет сердце бередить
– Тогда уж всё, я утверждаю,
Тогда, мой друг, не стоит жить…

Целый раздел книги посвящён любовной лирике. В наше время, когда в моде любовь показная, скандальная - стареющих и молодых поп-звезд ради сохранения популярности, когда она мозолит глаза, растиражированная «желтой» прессой, стихи Анатолия Хильченко сохранили любовь искреннюю, трепетную, сокровенную, боящуюся огласки любовь земных девчат с натруженными руками и лицами, смуглыми от степного солнца, но с такой чистотой чувств и мыслей, с такой естественностью и обаянием, что она кажется потерянным раем в суете и корысти тусовочной и продажной любви.

С молодых лет до седых волос сохранил поэт и первозданность чувства, и нежное, трепетное отношение к женщине, и преклонение перед ее очарованием, добротой, любовью и нежностью.

Среди многих стихотворений и посвящений Анатолия Хильченко меня поразило одно, написанное от лица беззаветно и безответно любящей женщины, наполненное такой силой чувства, такой потаённой горечью и таким мужеством перед лицом судьбы, что диву даёшься, как такие стихи мог написать мужчина:

Я бежала к горе меловой
И тебя не нашла там, - о, Боже!
На тебя так всё это похоже,
Мой любимый, хороший, родной,
Я ждала у развилки дорог
Долго-долго. Тебя не дождалась.
Наболелась душой, настрадалась –
Сделать так только ты это мог.
Я ушла, я рыдала, и вот
Сколько счастья вдруг мне привалило,
Всё ж прислал ты мне весточку, милый,
Но уже, но уже через год.
Ты писал, что сошелся с другой,
Что я очень пропахла посёлком,
Что я есть деревенская «тёлка»…
Ну, дай Бог тебе счастья, родной!
Как-нибудь без тебя проживу.
Я не очень, любимый, страдаю,
Я подчас и себя забываю,
Видя дочери глаз синеву.

Творчество Анатолия Хильченко многопланово, разнообразно. И всё же он, прежде всего, лирик во всём, будь то пейзажная зарисовка, признание в любви или думы о своём предназначении. Даже нелестное выражение «Куда Макар телят гонял» поэт обращает в улыбчивую шутку:

- Ты скажи, Макарушка,
Куда телят гонял?
Там ли ты сударушку
Для себя сыскал?
- Я вам, православные,
Это не скажу,
Эки вы забавные,
Лучше погожу.
А нальёте чарочку
– И пошлю я вас,
Где сыскал сударушку
И теляток пас!

Как это свойственно каждому подлинному поэту, Анатолий Хильченко пребывал в постоянном сомнении относительно уровня и значимости своего творчества. Здесь, на мой взгляд, недоработка творческих союзов, мало интересующихся творческим потенциалом российской глубинки.

В стихотворении «Новогоднее» в 1992 году он писал:

Может, вспомнят, что жил-был
он – Толька,
Самодельный, «подпольный» поэт.

Конечно, поэзию Анатолия Хильченко ценили многие. И прежде всего – собратья по перу, которых он собирал в поэтическом клубе «Родничок» в Каменке. Вся Воронцовая Русь знала и любила его – поэта и человека. Поэты из райцентров - Кантемировки, Ольховатки, Россоши, Новой Калитвы, Острогожска и сёл Евдаково, Тимирязево, Дегтярное посвящали ему тёплые дружеские послания, помещённые в четвёртом разделе этого сборника. Но всё же, всё же, всё же…

Тем более к месту будут слова признательности нынешнему руководителю каменского «Родничка» - Кларе Кирилловне Дроздовой, проделавшей огромную работу по систематизации рукописей Анатолия Хильченко и выпуску в свет его книги – достойного памятника талантливому поэту.

Автор: Михаил Каменецкий, член Союза российских писателей.

Источник: «Воронежская неделя», № 36 (1969),08.09.10г.

---