Право. Двенадцать стульев

В зале судебных заседаний за невысоким барьером - 12 человек, мужчины и женщины, старые и молодые, разные профессии, образование, жизненные приоритеты. Это «судьи из народа» - присяжные заседатели. На их честность и справедливость полагаются не только обвиняемые, но и потерпевшие. Эти люди должны определить, было ли деяние, в котором обвиняется подсудимый, совершал ли он его, виновен ли в этом преступлении? Судья лишь выслушает вердикт двенадцати и, руководствуясь Законом, определит меру наказания.

В России суд присяжных действует с июля 1993 года. Сторонники его введения утверждали, что голос народа повысит качество судебного следствия, обеспечит независимость, объективность и состязательность судебного процесса. Это позволит укрепить судебную власть и преодолеть недоверие общества к правосудию.

В Воронежской области дела с участием присяжных стали рассматриваться с января 2003 года. В тот год было рассмотрено шесть дел. Гражданина Бармина, обвиняемого в убийстве трех лиц, «коллегия народных юристов» решила оправдать. Естественно, Верховный Суд РФ отменил вердикт и направил дело на новое рассмотрение. Оно не состоялось: обвиняемый скрылся в неизвестном направлении.

Параллельно с этим процессом в соседнем зале областного суда шел другой, в котором некий Псарев обвинялся в целом букете преступлений, связанных с убийством, изнасилованием и насильственными действиями сексуального характера. Но и этого изверга судьи из народа оправдали. Вновь в дело вмешалась Судебная коллегия по уголовным делам Верховного Суда, и в результате нового разбирательства обвиняемый получил 21 год лишения свободы в колонии особого режима.

За прошедшие годы в стране с участием присяжных заседателей прошли сотни уголовных дел самой разной значимости и общественного резонанса. Многие подсудимые были оправданы и выпущены на свободу прямо в зале суда. В том случае, когда дело оказывалось неясным, а позиция обвинения -откровенно слабой, такие вердикты были ожидаемы судьями-профессионалами. В других же случаях оправдательные вердикты вызывали буквально шоковое состояние у людей в мантиях и синих мундирах, потому что вина гражданина, сидящего на скамье подсудимых, была доказана, как говорится, на 120 процентов. Почему 12 молчаливых людей приняли такое решение, никто из юристов не понимал.

Присяжных называют «судьями факта». Они должны оценивать те деяния подсудимого, которые представлены обвинением в рамках этого уголовного дела. Им нельзя сообщать, какую жизнь обвиняемый вел в прошлом, был ли законопослушным и по случайности попал в судебные жернова или не однажды уже побывал в местах не столь отдаленных. Справедливо ли это? Вероятно, да, потому что каким бы опасным для общества ни был потенциальный преступник, он должен отвечать только за то деяние, которое совершил в этот раз, а вся прошлая его жизнь – белый лист. Присяжные обязаны руководствоваться не симпатиями и антипатиями, а своим жизненным опытом, понятиями справедливости и правды, голосом чести и совести. Поэтому сами они должны быть чисты перед Законом, не иметь административных правонарушений и непогашенных судимостей.

И здесь первое скользкое место на пути к креслу присяжного заседателя. В советские времена однажды попавший за решетку на всю жизнь оставался с клеймом преступника, и при необходимости такое клеймо находили мгновенно. В демократической России решили, что подобное положение унижает перевоспитавшегося в тюрьме человека, и, согласно ст. 78 УК РФ, судимость через несколько лет ( в зависимости от тяжести преступления) «гасится». То есть, гражданин, даже не один раз «мотавший» сроки, но вышедший на свободу, может, не моргнув глазом, заявить, что он чист, как стеклышко, потому что не был, не привлекался, не сидел. И, в соответствии с Законом, он окажется прав.

Но кто даст гарантию, что у этого гражданина не затаились в душе ненависть ко всем людям в погонах и в мантиях и желание любой ценой помочь тем, кто сидит за решеткой? Присяжные не проходят проверку на детекторе лжи, не беседуют с психологом. Кто даст гарантию, что женщина, всю жизнь торгующая на рынке и измеряющая рублем ценности жизни, не возьмет взятку за решение, которое ей подскажут?

Лечившиеся алкоголики, работники всевозможных питейно-развлекательных заведений, молодые дамы из сферы коммунального обслуживания, не имеющие никакого интереса к осмыслению жизни, пенсионеры, для которых любимое занятие - «забить козла», - все могут стать нынче присяжными и решать людские судьбы. Какими критериями они будут оценивать то, что увидят и услышат в зале судебных заседаний?

Я вглядываюсь в лица 12 человек, сидящих за небольшим барьером. Лишь у нескольких виден интерес к происходящему. На остальных лицах - застывшие взгляды, маскообразное выражение… Видно, что они вообще не понимают, о чем идет речь. Никто не делает записей в блокноте, не шлет записок председательствующему на процессе с просьбой пояснить ситуацию, задать вопросы участникам процесса.

Зачем обвиняемые просят о рассмотрении их дел присяжными? Они надеются разжалобить людей с улицы, сыграть на их юридической неграмотности, на эмоциях, незнании правил оценки доказательств. Нередко такая уловка удается, и от уголовной ответственности уходят те, кто совершил умышленное убийство, разбойное нападение, другое тяжкое преступление. Ладно ещё, если судьи из народа искренне поверили обвиняемым и оправдали их по наивности или недалекости ума. Бывают и другие мотивы.

Похождения вора в законе Вячеслава Иванькова по кличке «Япончик» были известны не только в России, но и в Европе. Когда его арестовали в Швейцарии и доставили в Москву, многие думали, что сидеть ему за решеткой до конца жизни. Однако в июне 2005 года присяжные оправдали Япончика. Только тогда прокуратура выяснила, что семеро из 12 заседателей либо сами, либо их ближайшие родственники имели уголовное прошлое.

В феврале 2006 года произошел ещё один скандал. В Московском городском суде оправдали двоих бизнесменов, обвиняемых в контрабанде на сумму два миллиона долларов. Первую коллегию вынуждены были распустить, потому как присяжные до окончания следствия стали открыто заявлять, что не видят преступления в действиях предпринимателей. Второй состав «судей из народа» досидел до конца процесса и вынес… оправдательный приговор. А наутро следующего дня в прокуратуру доставили шокирующую видеозапись ночного ресторанного банкета. За общим столом бывшие присяжные сдвигали бокалы с оправданными подсудимыми. Всё - согласно законам рынка: за хорошо выполненную работу надо платить.

А что ещё можно ждать в стране, которая не в силах обуздать коррупцию, добрая треть населения которой в восторге от тюремно-блатного шансона, а фильм «Бригада», воспевающий «подвиги» организованной преступной группы, вызывает неподдельный восторг миллионов молодых граждан? Однако - к делу

Иван Канищев двигался по жизни, словно перекати-поле. К 45 годам не было ни специальности, ни постоянной работы, ни семьи. Зато в местах не столь отдаленных уже побывал дважды. В январе 1992 года Воронежский облсуд приговорил его к трем годам шести месяцам лишения свободы за грабеж. Дали ему половину максимального срока, пожалели тридцатилетнего мужика – первый раз такое произошло, пусть, мол, будет урок на всю жизнь.

Однако урока он не усвоил и на свободе погулял недолго. В октябре 1999 года Никулинский райсуд Москвы приговорил Канищева к семи годам лишения свободы за похищение человека. Когда освободился по отбытии наказания, за ум опять не взялся. Колония, как известно, не многим сидельцам ума прибавляет.

Просуществовал Иван Канищев несколько лет «на грани фола», а летом 2006 года попался в руки «гаишников»: сидел за рулем и «лыка не вязал». Естественно, за подобное правонарушение отобрали водительские права на полтора года. Тогда он нашел адвоката - Сергея Новохатского, объяснил, что «менты права отобрали, надо бы вернуть». Адвокат ничего обещать не стал, сказал, что если серьёзного нарушения нет, то можно попробовать через облсуд отменить постановление мирового судьи.

В самом конце того же года заключили договор, Канищев заплатил юристу три тысячи рублей и стал ждать. Адвокат не обманул и начал ходатайствовать о закрытии дела об административном правонарушении. Однако хлопоты успеха не приносили, а Канищев всё чаще заглядывал в адвокатский офис, и с каждым визитом у него нарастала злость. Требовал или права, или деньги назад. Новохатский соглашался вернуть деньги, но просил отдать составленный договор или написать расписку в получении трех тысяч. Иван грязно ругался, требовал деньги, но расписку писать не хотел.

Ранним утром 19 апреля 2007 года Канищев с двумя приятелями в очередной раз пришел в офис адвоката. Распахнул дверь и зло спросил: отдаст он в конце концов деньги или нет?

- Конечно, отдам, но ты сначала расписку напиши, - спокойно ответил Новохатский.

- Вот тебе моя расписка, - заорал Канищев, выхватил из кармана нож и ударил Сергея Николаевича в левую сторону груди.

Вид брызнувшей крови будто с ума свел нападавшего: ударил второй, третий, четвертый раз. Новохатский закричал, призывая на помощь, пытался увернуться от ударов, защититься, а Канищев яростно размахивал ножом и тыкал в грудь. Превозмогая боль, размазывая по рубашке кровь, Новохатский достал из кармана деньги (как потом оказалось - 3500 рублей) и сжал их в ладони. Нападавший ударил ножом по руке и выхватил купюры. В кабинет заскочили двое мужчин, пришедшие с Иваном, оттащили его от истекавшего кровью адвоката, выскочили из кабинета, в начавшейся всеобщей суматохе быстро вышли из здания и скрылись.

Председатель Воронежской территориальной коллегии адвокатов Николай Ткачев бросился к телефону, набрал 03 и объяснил ситуацию. Следующий звонок был в милицию. Буквально через десять минут реаниматологическая «Скорая помощь» уже стояла у подъезда адвокатской конторы. Судьба оказалась благосклонной к пострадавшему. Из центра города, по забитой автотранспортом улице Плехановская и Московскому проспекту машина «скорой» за полчаса добралась до областной больницы, и через 40 минут после ЧП изрезанный ножом человек лежал на операционном столе. Из 16 ножевых порезов восемь оказались проникающими в глубь грудной клетки ранениями: счастье, что ни одно не задело сердца и магистральных сосудов.

Пока Новохатский лежал в больнице, его несостоявшийся убийца был пойман и допрошен в рамках заведенного уголовного дела. На следствии он вел себя столь неадекватно, что возникла мысль о его невменяемости. По решению суда Канищева определили в психиатрическую больницу. Здесь он пытался симулировать потерю памяти, но через полгода врачи сочли, что подследственный вполне здоров и может отвечать за свои действия. Он вновь предстал перед следователем.

Поняв, что процесса не избежать, Канищев попросил суда присяжных: при отсутствии прямых свидетелей (имена бывших рядом с ним двух приятелей он, естественно, не выдал), спрятанном орудии преступления, других неочевидных доказательствах суд «случайных людей с улицы» был шансом выкрутиться. Надо лишь разжалобить их, а как это сделать, он знал.

На заседаниях подсудимый вел себя дерзко и нагло: обращаясь к присяжным, жаловался на тяжелую судьбу безработного, укорял «адвоката-мошенника», который взял у него последние «три тыщи», но деньги назад не отдал, права не вернул и теперь без машины ему даже кусок хлеба не заработать. Вдвоем с защитником они старались опорочить Новохатского, заявляя, что тот вообще не имел права заниматься адвокатской деятельностью.

Обвиняемый клялся присяжным, что в день покушения вообще не был в Воронеже, а «гостил у друга в Семилуках». Как только прокурор с фактами в руках опровергал одно алиби обвиняемого, он тут же выдавал другое. Чувствуя, что у государственного обвинителя доказательная база крепкая, стал обзывать его нецензурными словами, а свидетелям - просто угрожать. Судья Андрей Матвеев делал подсудимому замечания, несколько раз удалял из зала суда, а на следующий раз всё повторялось вновь. В головы присяжных Канищев и его защитник упорно вбивали мысль о том, что на скамье подсудимых не преступник, а лживо обвиняемый человек.

Процесс был нервный, сложный, и ошибок в нем хватило на всех. Присяжные каждый день, например, наблюдали перед собой умело «страдающего» подсудимого, зато Новохатского видели всего два раза. Дав показания, он не захотел участвовать в судебном следствии. Нарушения закона в этом не было, но отсутствие пострадавшего, конечно ж,е играло на руку подсудимому.

Более того, когда начались прения сторон, потерпевшего почему-то забыли пригласить на заседание, а это уже было нарушением Закона. Некоторые свидетели рассказывали о личной жизни подсудимого, и хотя в суде присяжных такие сведения оглашаться не должны, воспоминания почему-то не пресекались. Почти через месяц после завершения прений сторон, по ходатайству подсудимого и его защитника, суд возобновил судебное следствие, предоставив Канищеву и его защитнику возможность второй раз выступить перед присяжными.

Никакой необходимости в этом, по мнению гособвинителя Николая Федорова, не было. Об этих олшибках он и написал в своем кассационном представлении в Коллегию по уголовным делам Верховного Суда РФ.

Кассационную жалобу в Москву отправил и потерпевший, который указал на ещё одну судебную оплошность. Оказывается, народные заседатели Валентина Бондаренко и Любовь Хрипушина не имели права участвовать в процессе, поскольку не столь давно совершили правонарушения. В этом случае не только ст. 328 УПК РФ, но и специальные разъяснения Верховного Суда о «Практике применения УПК» однозначно запрещают провинившимся входить в состав коллегии присяжных. Тем не менее женщины не были отстранены от процесса. Может быть, председательствующий посчитал, что допущенные присяжными правонарушения не существенны и не могут повлиять на исход дела; может быть, сами виновницы не признались в «прегрешениях», а тщательно проверять их не стали?

Вопросы можно множить, и все они будут неприятными, потому что дают основание полагать, что не все присяжные честно исполняли свой долг.

Ведь как можно быть уверенным в объективности и неподкупности судей из народа, если они своим вердиктом выпустили на свободу гражданина, который нанес 16 ножевых ударов другому человеку и едва не отправил его на тот свет? Как при этом заявлять, что несостоявшийся убийца ни в чем не виновен и «подлежит оправданию»? Чудовищное решение! Анализируя такой вердикт, думаешь: кто вынес такой вердикт - двенадцать здравомыслящих человек в трезвом уме и здравой памяти или дюжина пустых стульев?

Сегодня Канищев где-то затаился. Известно, что на следующий день после освобождения в зале суда он, по чужим документам, уехал из Воронежа в Москву. Если Верховный Суд отменит приговор, будет новый суд. Но для этого наши сыщики должны будут обнаружить этого бегающего гражданина. Хорошо, если за это время он не принесет нового горя. Если же несчастье произойдет, то часть вины преступника следует возложить и на его нынешних пособников, так называемых судей из народа, клявшихся исполнить свой гражданский долг по совести и чести.

За последние годы участились случаи не только нападений и избиений адвокатов, но и их убийств, многие из которых так и не раскрыты.

В мае 2002 года в Красноярске от удара металлическим предметом по голове скончался защитник одного из известных бизнесменов Артём Косогов. Преступление не раскрыто.

В октябре 2003 года в Новосибирске застрелен Заслуженный адвокат РФ Александр Прозоров, защищавший олимпийского чемпиона Александра Тихонова в деле о покушении на губернатора Амана Тулеева. Убийц не нашли.

В декабре 2004 года в Астрахани застрелен председатель Гильдии московских адвокатов Евгений Замосковичев. Убийство не раскрыто.

В июле 2005 года в Домодедовском районе Подмосковья застрелена адвокат Московской областной коллегии Елена Яцык. Преступление совершил следователь УВД Юго-Восточного административного округа столицы Сергей Пронин.

В октябре 2005 года в подъезде собственного дома был избит и через два дня скончался заведующий юридической консультацией Московской областной коллегии адвокатов Дмитрий Штейнберг. Преступников не нашли.

В январе 2009 года в центре Москвы в середине дня был убит выстрелом в голову адвокат Станислав Маркелов, занимавшийся военными преступлениями и деятельностью экстремистских группировок. Преступление раскрыто.

Автор: Борис Ваулин.

Источник: «Коммуна», № 39 (25470), 19.03.10г.