Мнение. Как учить? Чему учить?

Объявленный Годом Учителя 2010 год как-то незаметно не только вступил в свои права, но и стремительно подошёл к весне. И пока до окончания учебного года еще есть время, нелишне поразмыслить над тем, откуда и куда идет российская школа, что конкретно стоит за термином «Наша новая школа»? Кто через некоторое время будет называть эту школу «своей», а для кого она окажется «ихней»?

Как справедливо отмечал один из крупнейших мыслителей и политиков ХХ века, не решив общих вопросов, нечего браться за частные. У нас же, к сожалению, сплошь и рядом речь ведут о частностях, пусть даже и важных, о болячках сегодняшнего дня, не ставя главного вопроса: какую систему учебных заведений будет иметь Россия лет через десять? Кому в этой системе будет приказано выжить, а кому рекомендовано тихонько умереть? Очевидно, что эти вопросы не менее важны для учительства, чем многие проблемы сегодняшнего житья-бытья.

Наивно полагать, что в условиях социального расслоения общества, гигантского разрыва в доходах и уровне жизни населения, ускоренного формирования псевдоэлиты и вымирания элиты подлинной, можно сконструировать такую школу, которая в равной степени удовлетворит претензии «верхов» и желания «низов». Школа всегда и везде была слепком общественных отношений, проекцией общества, обращенной в будущее. Школа – явление глубоко социальное, и если кто-то мечтает, что в обществе, построенном на социальном неравенстве, будет школа в основе, которой лежит принцип «по уму», а не «по капиталу», то, как говорится, мечтать не вредно.

Мы живем в буржуазном обществе, где принципы «по труду» и «по способностям» даже не провозглашены. «По собственности» и «по капиталу» - это дело другое. Поэтому сегодня мало иметь способности – надо еще уметь превратить их в интеллектуальную собственность, в свой капитал. Хотелось бы нам этого или не хотелось, но эти принципы растекаются по всем порам общества, заполняя и образование, и культуру, и даже детский спорт.

Российский капитализм - в огромной степени бандитского происхождения и паразитического характера, о чем недвусмысленно сказал сам Президент в статье «Россия, вперед!». И совершенно очевидно, что «влиятельные группы продажных чиновников и ничего не предпринимающие «предприниматели», которые к тому же хорошо устроились, у которых все есть и которых все устраивает», не только по-своему видят воспроизводство в стране идейных ценностей и социальных отношений, не только по-своему представляют смысл образования и воспитания детей элиты и детей простонародья, но и делают для этого всё, от них зависящее.

А вот зависит от них много, ибо они «заказывают музыку», расплачиваясь за это из кармана государства и того самого простонародья, которого они ни в грош не ставят. Крылатая фраза, сказанная одним из олигархов, что с человеком, не имеющим миллиарда, и говорить не стоит, яснее ясного показывает, о чем думают высшие слои правящего класса в сегодняшней России.

Так что вопрос школы не только и не столько организационно-методический и бюджетно-финансовый, а в первую очередь - вопрос социального характера завтрашней России.

Президент обозначил ряд проблем и острых болячек, но чертовски силен тот оторванный от народа узкий круг, облегающий власть на всех её этажах, чтобы вот так просто, в силу высказываний даже Президента, компрадорская буржуазия и космополитическая элита шоу-бизнеса и СМИ сдала свои позиции в обществе. Если мы хотим реально осознать, кто есть кто, кто какому богу молится, то надо четко расставить все точки не только над «i», но и от «альфы» до «омеги». Единой народной школы в современной России не может быть уже в силу характера нашего общества.

Проект Национальной образовательной инициативы «Наша новая школа» справедливо признал, что советская система образования была сильной и известной на весь мир. С этим, кажется, не спорит даже господин Фурсенко. А вот с чем трудно согласиться, так это с тем, что она была создана только для того, «чтобы решить проблемы трансформации аграрного общества в индустриальное, обеспечить массовое унифицированное образование людей как членов индустриального общества».

Советская школа, при всех своих плюсах и минусах, ориентировалась на гуманистические начала, на коллективистскую психологию, на социалистические ценности и коммунистическую мораль. Не все вышло так, как виделось отцам-основателям, но Джон Кеннеди, после полета Юрия Гагарина, запросил все материалы о системе образования в СССР, ибо понимал, что за миллионами людей, причастных к космической, ядерной, авиационной промышленности, к советской науке и ВПК, стоит советская школа.

На мой взгляд, одна из главных проблем советской школы оказалась в том, что из её стен вышли не только самородки, поднявшие страну до космических высот, но и выродки, опустившие ее до западной барахолки, до проамериканского лакейства, невиданного в истории шкурничества и самовоспевающего себя с экранов откровенного «жлобства». Критика «казармы» обернулась торжеством «публичного дома», где все продается и покупается. Это пришло и в сегодняшнюю школу. Не видеть этого нельзя.

По крайней мере, духовный климат в среде учительства и среди школьников не менее важен, чем материальные проблемы современной школы. Школа – не только здание. Школа - это тот дух, который завтра станет духом всей нации. В последнее время мы все меньше акцентируем на этом внимание.

Каждая эпоха имеет свою школу, свой идеал школы, идеал учителя и, если хотите, идеал ученика. Естественно, что подходить сегодня к оценке работы школы с мерками позапрошлого века просто неуместно. Но далеко не всегда каждая новация вызывает всеобщие овации. Так получилось и с системой заработной платы учителя на основе качества его труда.

Думается, что правы те педагоги, которые говорят о том, что нет четких критериев оценки труда учителя даже в одной школе, не говоря уже о том, что сравнивать качество и результативность работы учителя в столице и в станице вообще порою немыслимо. Сначала, видимо, надо сформулировать корректное понятие качества работы педагога, а уж затем закладывать его в основу системы оплаты труда. Пока же не ясно, что должно лежать в основе оценки – изложение материала учителем или усвоение его учащимися. Что должен дать учитель – сумму знаний или культуру и глубину мышления? Здесь иногда сложно даже столковаться, не говоря уже о том, как все справедливо оплатить.

Кому надо поставить двойку за то, что сегодняшние шестнадцати-восемнадцатилетние не могут ответить на элементарные вопросы из отечественной истории? Сегодня уже не все могут ответить на вопрос, кто такой Ленин, кто такой Жуков, что явилось причинами победы советского народа в Великой Отечественной войне. Дело доходит до абсурда, когда в числе виднейших полководцев Великой Отечественной называют фельдмаршала Кутузова, да еще подчеркивают, что его смекалка помогла разбить всех во Второй мировой войне, в том числе и французов.

Ставить ли здесь «неуд» всей сегодняшней реальности и всей системе информации и образования или же конкретным педагогам, преподававшим историю этим учащимся? Какой оценки заслуживает история «по Акунину» или «по Эшпаю»? А что нужно выставить экс-министру Швыдкому, считающему, что советский сталинский режим был хуже гитлеровского. Не дядька ведь с «бугра», а бывший министр, да еще культуры. Президент создает комиссию по истории, а что поет нам господин Швыдкой?

Возвращаясь же к теме оценки учительского труда, скажем, что новая система оплаты не только не стала более совершенной, но еще сильнее запутала учителей и директоров школ, ибо оказалась во многом субъективной. Порочность этой системы лежит в самой идее, а не в ее исполнении.

Зарплата должна выплачиваться за способность к труду - за разряд, образование, звания и степени, за стаж и т.д. А вот премия - за определенный результат, да и то с учетом реальных условий труда в конкретной школе, в конкретном городе или районе. Минобразование, начав свою реформу, это проигнорировало. Проигнорировало оно и то, что раскол в учительском коллективе может свести на нет все плюсы от подобного «дифференцированного» подхода. Понятно, что в стране сегодня дыр - что в оренбургском пуховом платке. Но человек должен понимать, почему его педагогическое мастерство оценивается ниже, чем мастерство коллеги. Это ведь не легкая атлетика, где кто первым прибежит, тот и получит приз.

Трудно не согласиться с теми профессионалами из системы образования, которые полагают, что переход к новой системе заработной платы привел к гиперзависимости от интенсивности труда и очень слабо учитывает результаты труда. Это вполне естественно, ибо результат труда учителя в полной мере можно оценить лишь после того, как учащиеся закончат школу. Поэтому негативная реакция значительной части учительства на новации реформы свидетельствует не о том, что эти люди страдают косностью и нежеланием менять стиль и содержание своей работы, а о том, что многое в идеях Минобразования до конца не продумано и строится, с одной стороны, на благих пожеланиях, а с другой – на стремлении непременно переделать на иноземный лад то свое, что было еще совсем недавно. Причем нынешняя практика заимствования зарубежного опыта ничем не лучше той, что была в разгар «перестройки», когда рушили подряд свое, а брали дурно пахнущее, но лишь бы - чужое.

Сегодня мы, похоже, вновь хотим соединить свои минусы с чужими, а получить на выходе «персик». Сильной стороной советского образования был упор на основательные системные знания. Сильной стороной американского – на жизненные навыки и умения. Есть очень серьезные опасения, что мы еще раз соединим свои минусы с чужими – незнание с неумением и получим в итоге не бакалавров и магистров, а бакалейщиков, рвущихся в министры.

Любая реформа – дело дорогостоящее. Эта истина сегодня в доказательстве не нуждается. За последние четверть века Россия убедилась в этом на собственном печальном опыте, а заодно и в полной мере осознала, что «бесплатный сыр - в мышеловке», и «даром только птички поют». Сегодня с охотой цитируют Владимира.Путина, подчеркнувшего на заседании Государственной Думы, что средства на реформу образования и на переход к новой системе оплаты труда должны быть предусмотрены в бюджетах.

Кто же будет с этим спорить? Но есть здесь один штришок: органы государственной власти субъектов Федерации и органы местного самоуправления распределяют имеющиеся деньги по статьям расходов, не имея, к сожалению, возможности печатать недостающие купюры. Порочная же практика, при которой заявленные мероприятия не подкрепляются в полной мере финансами, живет уже не одно десятилетие. Что делают в том случае, когда есть решение, но нет денег, педагоги, лидеры их профсоюзов и общественных организаций? Бьют во все колокола и ищут крайнего.

Думается, что искать надо не крайнего, а, в каждом конкретном случае, выход из положения. Как, к примеру, оградить учителя от произвола тех директоров, которые сегодня зачастую единолично решают, кому и сколько надо платить, кто - новатор, а кто - ретроград? Об этом говорят и с трибун, и в кулуарах. Уповать на сознательность и уровень нравственной зрелости? Крыловский повар тоже уповал.

Один из возможных выходов может состоять в создании общественных советов школ из представителей педколлектива, уважаемых ветеранов данной школы, представителей родительского комитета, депутатов муниципальных советов, профсоюзов и учащихся. Когда-то учащихся школы объединял и возглавлял комитет комсомола. Сегодня это мог быть Совет самоуправления школы, избираемый учащимися и выполняющий те функции, которые в разные годы выполняли комитеты ВЛКСМ, учкомы и советы дружин. По крайней мере, авторитарного самоуправства здесь будет меньше. Подобный совет мог бы выполнять своеобразную функцию «госприемки заказчика». Ведь были же попечительские советы в дореволюционных гимназиях и земских школах.

Не хотелось бы углубляться в дебри истории, но дореволюционный учитель гимназии мог дослужиться до надворного советника (подполковник), имел не только приличное денежное содержание, но и казенные квартирные на оплату жилья и специальный фонд на оплату прислуги. Сельский учитель тех лет разве что из чудачества мог держать курочек, а чаще всего дело кончалось канарейкой. Правда, учительство не было тогда массовой профессией, а сам педагог принадлежал к привилегированным слоям общества.

Многим, наверное, приходилось видеть на митингах и пикетах лозунги о голодном учителе, о том, что закрытие школы – смерть деревни. Все это так. Участники подобных мероприятий здесь правы. Но правы и те, кто говорит, что полноценную школу для нескольких человек содержать невозможно.

Кто же тот третий, кто неправ? Тот, кто почти двадцать лет назад толкнул страну на курс свертывания отечественного производства. Благодаря кому мы уже иголки и нитки закупаем в Китае, живем за счет «трубы», но при этом проводим широкомасштабные реформы во всех направлениях.

«Что нам стоит дом построить – нарисуем, и будем жить». Похоже, что некоторые идеи «Нашей новой школы» писались именно так. Сегодня в центре России, да и у нас, в Воронежской области, немало школ, где все «удобства» - во дворе, а мы ведем речь об Интернете, о том, что к 2015 году должны иметь в школьных спортзалах теплый душ. Как горько пошутил заместитель главы одного из районов нашей области, школу, нарисованную в «Нашей новой школе», иметь можно. Но она будет на район единственная – все остальное придется закрыть.

Не может быть обустроенной и комфортной школы при разрушенном производстве на селе. Деревня вымирает не столько потому, что закрывается школа. Школа вымирает вместе с другими элементами социальной инфраструктуры потому, что исчезает работа для селян. И не надо ездить в далекую глухомань. Можно побывать в 35 километрах от Воронежа, в Рождественской Хаве, откуда люди ездят работать в Воронеж. А ведь это село - бывший райцентр, где есть две школы, больница, магазины, но нет уже двух крупных колхозов, нет недавней производственной базы и инфраструктуры.

Если дело и дальше пойдет таким образом, то судьба умирающей деревеньки Плясово-Снежково, находящейся неподалеку, может ожидать и некогда цветущие села. Школа требует средств, а не подачек. А средства в нашем мире дает сфера материального производства, а не спекуляция чужими товарами.

Этого подчас не учитывают педагоги, не поднимающие своего голоса в защиту заводов, фабрик, колхозов, лесхозов. А не будет их – не будет и школы. Беда наших профсоюзов состоит в том, что «у кого что болит – тот о том и говорит». Один - о заводской трубе, другой – о сельской ниве, третий – о школьной парте. Мы, мол, за себя, и другие о себе пусть сами хлопочут.

Хоть убей, но не могу вспомнить, чтобы в минувшие годы воронежские педагоги провели хоть одну акцию солидарности с авиастроителями, которые в свое время помогали десяткам городских школ. Да разве речь только об авиастроителях!

Психологически наше учительство относит себя к среднему классу. Уровень его образования и культуры также соответствует этому статусу. А вот материальный достаток?.. Темпы роста расходов на образование выше темпа роста общих расходов. Но жизнь дорожает еще большими темпами.

Сегодня наше общество на таком рубеже, что самое время задать вопрос «Камо грядеши?» И никто ничего вразумительного не скажет. То, что идем в капитализм, – это ясно. А вот в какой? Увы, кто в какой сумеет, тот в такой и идёт.

Автор: Валерий Соляник, г.Воронеж.

Источник: «Коммуна», № 44 (25475), 27.03.10г.