С миру по песне

12.03.2023

Про воронежский край говорят – «край песенный». Он прославился со времён первого собирателя и пропагандиста народной песни – Митрофана Пятницкого. Позже слава укрепилась с появлением Государственного Воронежского русского народного хора, который основал другой наш известный земляк – композитор Константин Массалитинов. Ярчайшая звезда в созвездии знаменитостей – частушечница Мария Мордасова. До сих пор её никто не «перепел»! Есть выдающиеся исполнители и в наше время.

И всё же популярность народной песни сошла на нет. Почти не осталось сельских исполнителей – носителей и хранителей местных традиций. Помню, лет 30-35 назад были потрясающие с точки зрения певческого мастерства коллективы из сёл Пчелиновка Бобровского района, Россошь Репьёвского района, Кочетовка Хохольского района, Татарино Каменского района, Гвазда Бутурлиновского района... Сейчас в этих сёлах тоже есть коллективы, но сокращён или совсем утрачен традиционный репертуар, упростилась исполнительская манера. А главное – народная песня почти перестала звучать в быту: на семейных праздниках и свадьбах, на скамеечке у дома, где вечерком собираются посудачить соседки. Когда мы приезжаем в сёла в рамках фольклорных экспедиций, люди категорически отказываются петь на улице: мол, скажут, пьяные… Песни забываются, уходят. В чём причина?

Во-первых, сменились художественные запросы общества. Эстрада, авторская песня, стилизованная под народную музыку, – всё это понятнее для современного человека, чем традиционная песня со сложнейшим многоголосием и трудно воспринимаемым на слух смыслом. Всё это надо «открывать» и разъяснять слушателю. Поэтому на городских концертах, ориентированных на широкую разновозрастную публику, традиционная песня в её лучших высокохудожественных образцах не нужна. Разве что-нибудь типа плясовых, или «Матани», или какого-нибудь народного шлягера «Маруся – раз, два, три…».

Вторая причина – угасание коллективной народной памяти. Для её сохранения нужна устойчивая среда, чтобы было кому передавать традиции. А как их передать, если уже много лет идёт колоссальный отток населения в города, в сёлах появляются чужаки-дачники. Уходят такие, казалось бы, незыблемые деревенские традиции, как коллективная помощь при постройке дома, приглашение гостей «на печёнку», когда в доме режут свинью. Куда подевались большие застолья во время престольных праздников? Теперь об этом можно только прочитать в книгах или в интернете.

Третий момент – восприятие элементов традиционной культуры как реликтовых форм. В контексте традиционной культуры обряд, праздник – это определённая программа, направленная на будущее благополучие. Уважение к природе-дарительнице заставляло, например, жителей села Гвазда Бутурлиновского района выходить на жатву в старинных праздничных костюмах (шерстяных понёвах, громоздких головных уборах, тяжёлых бисерных монистах). Люди считали, что если этого не сделать, следующий урожай будет скромным. Реконструкция обрядов в наше время возможна уже на новой мифопоэтической основе. Примером может служить обряд «вождение русалки» в селе Оськино Хохольского района. Театрализованные игровые шествия 1994, 1995, 1996, 1998, 2013, 2017 гг. мне удалось увидеть и заснять.

Традиционный костюм сегодня тоже воспринимается как реликтовая форма культуры. Некоторые священники (например, в Ельце) даже не пускают в храм женщин в традиционных одеяниях, считая это игрой, своеобразным неуместным маскарадом. К счастью, есть и другие примеры – в селе Иловка Белгородской области священник из местного храма, напротив, обращался к женщинам перед Троицей с просьбой прийти на службу в традиционных костюмах.

Наконец, последний важный момент – утрата соборности, общинности или в более бытовом смысле – артельности. Не только праздничные собрания, но даже уличные посиделки в сёлах теперь редки. Бытовое артельное пение осуждается – исключением могут быть только выступления, организованные сельским клубом. Замещением потребности в соборном общении стала форма фестиваля. Потому так стремятся на подобные мероприятия фольклорные коллективы, хотя приглашения они получают редко.

Сегодня песенные традиции воронежских сёл в подлинной манере реконструируют воронежские городские фольклорные ансамбли «Воля», «Радовесь», «Паветье» «Терем», сельские ансамбль «Хохольские родники», ансамбль «Время» из Новой Усмани, а также детские фольклорные ансамбли «Лазоревый цвет», «Беседушка», «Матаня», «Шутейница». Есть и хорошие примеры фестивалей аутентичного фольклора: «Губернская весна» и «На Казанскую» в Воронеже, «Троица» в Новой Усмани «Русь песенная, Русь мастеровая» в Воробьёвском районе. Хорошо бы в Воронеже создать музей традиционной культуры, где можно было бы посмотреть короткие документальные фильмы о старинных обрядах, послушать народные песни в исполнении наших бабушек, увидеть предметы быта, одежды, попробовать себя в возрождённом ремесле.

Каковы перспективы оставить для наших потомков знания о традиционной песенной культуре? Их и много, и мало. Всё зависит от тех ориентиров, которые будут обозначены в государственной политике, в деятельности каждого учреждения культуры. А ведь традиции – наша национальная безопасность, устойчивая самоидентификация, позволяющая нам гордиться своей Родиной, её историей, нравственными законами и мудростью.


Галина СЫСОЕВА, профессор Воронежского государственного института искусств