Далёкое – близкое. Благотворитель и консерватор

30.11.2011

Русский купец – это определение как нельзя лучше подходило городскому голове Воронежа и члену Государственной Думы Алексею Николаевичу Безрукову (1847 – после 1917). Он был таковым не только по национальности и по роду занятий. В этих словах – и уклад всей его семьи, и даже политические убеждения.

Алексей Безруков.
Промысел, который перешел к нему от деда и отца, был по-настоящему русским: мукомольное дело, хлебная и лесная торговля.

Прекрасный пример благотворительности подал Алексею его родной дядя Иван Егорович, который в свое время строил храм на Новостроящемся кладбище. В конце жизни дядя завещал продать все свое движимое и недвижимое имущество. А все вырученные деньги велел поместить в Воронежский городской общественный банк: назначил ежегодные проценты невестам из разорившихся семей.

А племянник заработал четыре золотые медали «За усердие» (1884, 1888, 1895, 1899 гг.), ордена Св. Анны (1901, 1906 гг.), Св. Станислава (1902 г.) и Св. Владимира (1910 г.).

Никто из воронежских предпринимателей, кроме А.Н. Безрукова, не имел такой набор наград за общественную службу и благотворительную деятельность!

Алексей Николаевич унаследовал имение в Землянском уезде, на реке Ведуга, где действовала водяная мельница, и лес в Бобровском уезде. Сам приобрел еще одну сельскую мельницу. Но главное, в начале XX века он был одним из трех компаньонов лучшей в городе мельницы «Второго товарищества русских мукомолов» (доныне здесь мукомольный комбинат «Воронежский» на пересечении улицы Кольцовской и Мельничного переулка).

Безруков два выборных четырехлетия, в 1897–1903 годах, занимал должность городского головы. Как раз в это время, в 1901 году, его удостоили высшего сословного звания «потомственный почетный гражданин». Он выдвинулся в местной думе благодаря хорошим ораторским и организаторским способностям, умению дельно и ярко обозначить проблему – в отличие от многих других купцов.

В 1908 году газета «Воронежский телеграф» замечала, что с приходом Безрукова «через самое короткое время картина изменилась самым радикальным образом. Заработала городская управа, не сидели, сложа руки, и другие городские учреждения. Хозяйский глаз зорко следил за каждой отраслью городского хозяйства, и, если видел, что какая-нибудь из них «не налаживается» в руках члена управы, А.Н. Безруков брался за нее сам, и дело закипало».

По заключению газеты, никто из воронежцев даже не решался делать критические замечания, «видя во главе городского управления такого энергичного человека».

В дальнейшем его главным кредо стало прекрасное ведение финансовых дел и формирование городского бюджета. Он не преминул поддержать торговое сословие.

Показательно, что самым крупным городским объектом, созданным при Безрукове, оказалась скотобойня (на теперешней улице Пирогова).

Но как богач он был и по-русски скуп: ради того, чтобы не терялась видимость бюджетного благополучия, излишне жалел расходов на больничное дело и на другие социальные нужды, прекратил мощение второстепенных улиц, развел антисанитарию на окраинах…

После 1905 года А.Н. Безруков стал политическим деятелем и, как и следовало ожидать, выражал типичные консервативные – «умеренно-правые» – взгляды исконного русского купечества.

В 1907 году воронежцы избрали его депутатом III Государственной Думы по списку «Союза 17 октября». Он работал в бюджетной комиссии Госдумы, выступал перед думой с речами о проекте государственной росписи на 1908 года и о смете Управления железных дорог. Занимался также поднесением императору «всеподданнейшего адреса» от Госдумы.

И в предреволюционные годы он остался одним из лидеров местных «октябристов», ратовал за сохранение сильной монархической власти и помещичьего землевладения (при расширении прав крестьянства) – в общем, за привычные устои православной матушки-Руси.

Его слабость, а может быть, и главная сила: он любил детей всей своей русской душой. И от других городских голов его отличала по-русски большая семья. В 1876 году он женился на 19-летней дочери купца Петра Борисова – Анне. Супруга рожала почти до 43 лет, и Безруковы имели девять детей: сына Сергея и восемь дочерей.

Поэтому отец не мог жить как рантье (по примеру многих других коммерсантов) и продолжал активно извлекать доходы из своих имений и предприятий, торговал мукой на городской Хлебной площади.

Любовь к детям наложила характерный отпечаток и на его благотворительную деятельность. Он опекал Александринский детский приют и там в 1908 году стал директором. Еще в 1898 году за щедрые пожертвования в пользу приюта императрица Мария Федоровна объявила Безрукову «Высочайшую благодарность».

Александринский детский приют у Каменного моста в Воронеже.. Начало XX века.

Это благодаря решающему вкладу Алексея Николаевича появилось новое вместительное здание приюта с угловой домовой церковью (1898–1900 гг.). Бывший Александринский приют хорошо знаком воронежцам: припоминаете нарядное здание с башенкой у Каменного моста, изображенное на многих открытках, туристских схемах, книжных иллюстрациях? Советские зодчие в послевоенное время приукрасили здание: возвели на углу шатер как дань русскому стилю в архитектуре. Безруков был бы доволен!

В то же время как городской голова он не создал ни одного муниципального приюта для нищих и бездомных, не открыл детской больницы, без которой неимущий Воронеж плодил немощных и больных мальчиков и девочек…

Еще в память о неординарном и неоднозначном человеке остался полутораэтажный кирпичный дом с мезонином на Пушкинской улице (теперь № 20), где он жил вместе с женой в 1908–1917 годах. Это был дом купцов Борисовых, родителей его жены, перешедший к супруге по наследству. В нем и помещал свое собственное обширное семейство потомственный Почетный гражданин.

Уверен, что многие воронежцы не раз обращали внимание и на пышную лепную вазу, помещенную в нишу в правой части фасада, и на барельефы роскошных мифологических птиц слева, над прежним парадным подъездом. Скорее всего, торжественную вазу поставили как раз при А.Н. Безрукове, в эпоху модерновой лепнины и в те годы, когда глава семьи достиг своего наивысшего признания в обществе.

В консерватизме Безрукова – вполне понятное стремление не растерять того, чего достиг и сам Алексей Николаевич, и его семья, и его купеческий город. И знакомая для нас, жителей Черноземной полосы, боязнь нового, непривычного. И общероссийская беда: люди, которые заправляли хозяйственной жизнью, не желали политических перемен, не понимали их неизбежности. А перемены были неизбежны как раз из-за таких Безруковых.

Павел ПОПОВ,
кандидат исторических наук

Источник: «Воронежская неделя», № 48 (2033), 30.11.11г.