Литературная гостиная. Юрий Воищев • Новеллы

30.05.2012

27 мая исполнилось 75 лет со дня рождения писателя Юрия Воищева. Он родился в Воронеже в памятном тридцать седьмом. Прожил большую часть жизни в родном городе и написал здесь все свои книги. А умер в Израиле, в городе Ашкелон, так ничего и не создав на чужбине.

Фото из архива «Коммуны

Замечательный, тонкий прозаик, он много повестей и рассказов написал для детей и юношества. Другая большая тема его творчества – пушкинская. Сегодня мы предлагаем нашим читателям ранние новеллы Юрия Воищева, которые передала нам воронежская журналистка Дора Гордина. Их, в свою очередь, перед отъездом в Израиль отдал ей на сохранение «до лучших времен» сам автор.

И вот «лучшие времена» настали.

Виктор Силин

---

Невидимый скрипач

Всё мне хочется и тянет ужасно – не известно, кому и зачем, – рассказать, как ночами играют столбы не невидимых скрипках, на которых струнами натянуты провода.

Жутко, но бешено-весело хватает столб невидимой рукой гриф невидимой скрипки. И, скорчившись, скрюченными пальцами терзает, ласкает и заставляет петь на свой лад летящие по проводам разговоры людей. Которым вдруг начинает казаться, будто чьё-то лёгкое прикосновение заставляет их голоса звучать совершенно иначе, чем прежде.

И там, где в голосе была ласка, возникает обида и недоумение, что не поймут твоей нежности и расплескаешь слова и душу – впустую. А там, где звенели гневом подозрение и обида – закрадываются сомнение и надежда. И человек начинает снова верить в добро и любовь.

А ночной скрипач всё играет до робкого рассвета. Ночь так длинна, тосклива и равнодушна, и так одиноки даже телеграфные столбы во тьме, что ужасно хочется, чтоб хоть кто-то тебя услышал. И подумал при этом, как трудно играть на скрипке. Особенно ночью. Когда не видно звёзд, и всё время приходится импровизировать.

Но как хорошо, что играет скрипка! Пусть даже такая, как у телеграфного столба. Главное – чтобы она играла.

1971г.

---

Память

Люди хотят, чтоб о них помнили. Но кто вспомнит о человеке, если он уйдёт из мира, не оставив после себя ничего.

Люди очень хотят любить и быть любимыми. А как можно полюбить человека, если он боится сказать о своей любви.

Люди хотят не так уж многого, а им нужно хотеть самого большего.

– А что это такое? – спросили раз у меня.

И я ничего не ответил. Я не мог ничего сказать: стихами не ответишь на такой вопрос.

Потом навалилась депрессия – и стихи умерли. И я стал вспоминать самого себя – с самого детства и по сей день.

И вспомнил вдруг мелькнувшее на пыльном экране лицо женщины и удивился: такое оно знакомое! Тогда я вспомнил много других женщин – живых и придуманных мною в минуты одиночества и отчаяния. И лица их слились воедино, и я подумал о той, которую любил всегда – и люблю до отчаяния. И это было проклятие памяти – я вспомнил её, я назвал её, мне приснились о ней сумасшедшие сны, но я так и не вспомнил её лицо.

Подари мне мгновенье, Господи, дай взглянуть на неё, дай увидеть её лицо, оставь его во мне навсегда.

- Кого ты зовёшь? – спросил Господь.

- Отдай мне её, - сказал я.

- Зачем она тебе? – спросил Господь.

- Я люблю её, - сказал я.

- Я ведь только Бог, - сказал Господь, - и я не могу сделать невозможного.

- А кто же может? – спросил я.

- Память, - сказал Господь.

- Господи, - сказал я, - разве можно вспомнить то, чего никогда не было?

- Живи, - сказал Господь. -Жизнь это и есть человеческая память.

- А ты, ты, милая, напомни мне о себе. Скажи мне – какая ты?

Метеором ворвался я в мир, я лечу, сгорая в собственном пламени, пусть мелькнёт имя твоё, а там – прядь волос и твой голос – и память – вся моя жизнь – вечная жизнь – только вспомни ты обо мне – вспомни – вспомни!

1970г.

---

Желание любить

Он давно хотел с ней познакомиться. Но когда их познакомили, она перестала ему нравиться. Ему было непонятно, что он находил в ней раньше?

Потом он решил, что любит другую. Однажды он шёл с работы. Было мокро, и стояли лужи. На углу своей улицы он увидел девушку. Серый вечерний свет мягко лежал на её лице. Девушка стояла у лужи. Лужу нельзя было ни обойти, ни перепрыгнуть. Тогда он поднял девушку на руки и перенёс на другую сторону.

Девушка ничего не сказала. Только её глаза были рядом с его глазами.

Мгновенье кончилось, и они пошли вместе.

Она жила рядом, и ему вдруг стало досадно, что она сейчас уйдёт.

- Меня зовут Виктор, - сказал он.

- Нина… – Голос у неё был слабый, как у ребёнка.

Они постояли немного, и она ушла.

Дома он подумал, что нужно увидеть её ещё раз, и заснул с этой мыслью.

Ему приснилась серая улица и дома без людей. Горели фонари, объёмные, как сезановские яблоки. Было тихо, и шуршал дождь. И ещё было смутное беспокойство. Он ждал чего-то, но ничего не происходило. Его грызла тоска.

Он проснулся, но тоска осталась. Весь день он думал о Нине, а вечером встретился с той, которая ему уже не нравилась. Они целовались в подъезде, и временами он забывал о Нине.

Так продолжалось целый месяц. Днём он думал о Нине. Вечером встречался с другой, которая ждала его любви.

Как-то ночью ему вдруг показалось, что он любит её. А Нина – выдумка. И её вообще никогда не было и не будет. Он выскочил из дома и из телефонной будни позвонил той, другой.

Голос у неё был сонный, и чем-то неуловимо напоминал голос Нины. Ему вдруг расхотелось говорить ей то, о чём он думал. Но всё-таки он сказал:

- Я люблю тебя! Слышишь, люблю.

- Милый, - ответила трубка.

Утром он шёл на работу и встретил Нину.

- Здравствуй, Нина, - сказал Виктор.

- Здравствуй, Витя, - сказала Нина.

Голос у неё был слабый, как у ребёнка, и каблучки – высокие и тонкие, вот-вот сломаются.

Они пошли рядом, близко друг к другу. Они шли молча, будто с разбегу натолкнулись на стену.

Когда она ушла, он стал внушать себе, что всё это ерунда, что Нина, наверное, давно кого-нибудь любит, и не нужно думать о ней.

Целый день он думал о Нине. А вечером пошёл на свидание с другой.

1961г.

Тот, кто умер

У писателя был сынишка Славка. Писатель умер в 1937 году, когда Славке было двенадцать лет. После этого Славку исключили из пионеров, потому что он оказался крайним индивидуалистом.

Мать Славки по собственному желанию ушла с завода, где она работала инженером, и стала мыть подъезды. Они остались одни. Никто их не навещал, и они ни к кому не ходили. Только Славкина тётка, материна сестра, каждый месяц присылала им деньги. А писем она не писала.

Когда у Славки спрашивали в школе, кем был его отец, он говорил:

- Коммунистом!

Однажды Славка спросил в школьной библиотеке книгу, написанную его отцом. Библиотекарша, сухая старуха, сказала:

- Вот не думала, что ты читаешь безыдейные книги. Впрочем, ты ведь не пионер. Да и книги эти давно изъяты…

Славка ничего не сказал и ушёл. Он думал о том, кто умер. О своём отце. Он не знал толком, что такое «безыдейная книга». Но ему почему-то было стыдно. Нет, не за отца. А за библиотекаршу. За тех, кто спрашивал, кем был его отец.

Дома он снял со стены фотографию отца и спрятал её в стол.

Он боялся смотреть на отца.

Он был мал и слаб. И не знал, что говорить тем, кто осуждал его отца.

Март, 1960г.

Источник: газета «Воронежская неделя» № 22 (2059), 30.05.2012г.