Горькая полынь тихого Дона

20.07.2012

Александр ГОЛУБЕВ,

---

поэт, член Союза писателей

(ПРОДОЛЖЕНИЕ. Начало – в №№ 101-104)

На донском лугу.

Классовая война на Дону приобретала характер мести. И надо было иметь недюжинный ум, чтобы в клокочущей страстями повседневности найти правильный выбор. Шолохов, несмотря на юный возраст, нашел его безошибочно.

И еще: какие бы грозы над ним ни громыхали, ему всегда «сквозь дым улыбались» глаза его Маши. Во всех бедах она была рядом, выполняя обязанности жены, личного секретаря, домохозяйки и, как пошутила тогда Мария Петровна, даже няньки. Такое «совместительство» оказалось делом трудным, тем более что со свекровью повезло ей не очень. Своенравная и крутая, Анастасия Даниловна не пришлась невестке близко к сердцу. Зато свекор, Александр Михайлович, души не чаял в своих ребятах.

Совсем недавно, «презрев» заботы и хвори, Мария Петровна вновь ездила на могилу отца Михаила Александровича.

Попутно интересуюсь, какие качества супруга ей больше всего нравились. Не задумываясь, отвечает:

— Открытость. И еще — он никогда не был скупым. Если получал гонорар, то старался тут же сделать кому-нибудь подарок. На мое недоумение отвечал, как всегда, в своем духе: «Маша, мне эти деньги ногу жгут».

Одна из казачек в послевоенное время, испытывая великую нужду, обратилась к Шолохову за помощью, написав при этом, что ты, мол, Михаил Александрович, по меньшей мере, миллионер, и денег у тебя куры не клюют. Шолохов помог землячке, но в ответной записке намекнул: «Я, дорогая, такой же миллионер, как ты – римский папа».

Жене сказал без обиняков, напрямую:

— Если мы не поможем, кто это сделает? Ты глянь, какая нужда кругом!

О том, что Шолохов, не пылал особой страстью к деньгам, свидетельствует и такой забавный случай, рассказанный мне донским писателем Михаилом Андриасовым — «ротмистром», как его по-приятельски называл Михаил Александрович.

— За издание «Поднятой целины» Шолохову в номер ростовской гостиницы принесли гонорар. Редактор, имевший поручение выдать автору деньги, попросил Михаила Александровича расписаться в квитанции и, как положено в таких случаях, пересчитать купюры. Шолохов расписался и, посмотрев на сумку с ассигнациями, сказал:

— А деньги, сынок, высыпь вот сюда, на подоконник.

И как ни в чем не бывало продолжил беседу в дружеской компании.

• • • • •

В конце разговора с Марией Петровной выходим на крылечко. Помолчав, она бросает взгляд за ограду, где покоится прах Михаила Александровича, и дрогнувшим голосом говорит:

— Сам ушел, а меня оставил одну…

Что-то удивительно-нежное по отношению к этой седой женщине ворохнулось в моей душе...

Говорят, когда над Доном опускаются сумерки, она каждый вечер приходит к могиле своего любимого и незабвенного Миши. Плачет редко, может, оттого, что «казаки не плачут». Хотя молчать во сто крат тяжелее… Утешать ее, как я понял, не имеет смысла. Она давно постигла секреты жизни и смерти. Плакать супруге Шолохова не пристало еще и потому, что она всегда была сильной...

Лишь иногда степной ветерок, прилетающий откуда-то издалека, — может быть, с верховьев Чира — прикоснувшись духовитым холодком к ее лицу, почувствует на щеках горечь безутешных слез... У могилы Михаила Александровича — это ей доподлинно известно — она никогда не бывает одна. Они всегда вместе: он — ушедший и она (тогда… А.Г.)— живая, мужественная и сердечная, наша донская казачка.

Встретив ее где-нибудь на хуторской улице, непременно назвал бы просто и уважительно — «тетя Маша». Эта естественная красота, свойственная людям глубоким и цельным, так приходилась к лицу жене Шолохова. Она очень похожа на Василису Ильиничну Мелехову — старую, мудрую казачку из «Тихого Дона», согревшую сердца миллионов читателей материнским теплом и нежностью к тому, кого больше всего любила на свете. Это ей, ближайшему другу — за несколько минут до смерти — поцеловал он потухающими губами верную и до конца преданную руку. Поцеловал, как единственное и, быть может, самое ценное своё богатство, остающееся на земле.

II

После войны в Краснояровском числились две животноводческие фермы. На одной из них, молочнотоварной, в течение двух, от силы – трех, лет, работал бригадиром Александр Михайлович Баюков. Биография бывшего посланца партии, большевика-двадцатипятитысячника, приглянулась Шолохову, и он впоследствии использовал ее при создании образа председателя гремяченского колхоза Семена Давыдова.

В «Поднятой целине» первопроходец колхозной жизни является посланцем Путиловского завода, но в реальности ни один прототип не имел к знаменитому питерскому предприятию никакого отношения. Андрей Плоткин был матросом Днепровской флотилии, а Баюков — тот и вообще до приезда в казачий край служил счетным работником в одной из московских сберегательных касс.

Коллективизация на Дону, как известно, шла туго. В очерке «По правобережью Дона» Шолохов показывает все сложности переломного периода социалистического переустройства в хуторах и станицах. Ни малейшего опыта в организации коллективных хозяйств ни у кого не было, нередко приходилось идти на ощупь, продираясь сквозь дебри невежества и вековой дремучести малограмотного казачества. Да и сама новая система хозяйствования вызывала протест, отчасти потому, что пришла она сверху, а не явилась порождением здравого смысла самих земледельцев и скотоводов. Словом, трудности были налицо. Для убедительности процитирую такой отрывок из названного очерка.

«В прошлом году в Черновском колхозе, где почти не осталось после Гражданской войны мужчин, казачки, начавшие волынку, на уговоры секретаря окружкома бесстыдно ругались, орали, вводили в великий стыд секретаря-краснознаменца и бывшего комиссара одной из дивизий Первой Конной.

— У нас казаков нет! С нами спать некому, а ты приехал нас уговаривать сеять. Оставайся с нами, тогда и сеять поедем!»

Не легче приходилось единоверцу бывшего комиссара – Андрею Плоткину. Описание бабьего бунта в «Поднятой целине» связано как раз с Плоткиным. Это его разъяренные лебяжинские «бабочки» едва не разнесли на мелкие кусочки за то, что он распорядился выдать взаймы семенную «пашаничку» бедствующему колхозу из хутора Ярского.

(Продолжение следует)

Источник: газета «Коммуна» №105 (25933), 20.07.2012г.