«Мамочка, не убивай меня!»

В изнуряюще-жаркий июльский день прошлого года жительница 2-го участка Института имени Докучаева Таловского района Воронежской области Оксана Рощупкина начала «освежаться» уже в полдень. Пить в одиночестве она не любила, а потому предложила «расслабиться» своему сожителю. Он отказался, пришлось самой наливать себе для создания настроения. Однако вместо обычной радости возникла почему-то непонятная злость, которая всё ширилась, росла и требовала выхода.

Взяла в кухне валявшийся там без надобности ржавый топор без топорища и вышла из квартиры. Во дворе играла семилетняя дочка Лера. Рощупкина крикнула дочь, и та стремглав бросилась на зов. Валерия была добрым и ласковым ребенком, даже когда мать была пьяна, стремилась к ней. Оксана крепко взяла дочь за руку и сказала, что они пойдут в погреб за солениями.

Лера шагала рядом, но по мере того как они подходили к яме, стала выдергивать ладошку, говорить, что боится темноты и лучше подождет у входа.

Мать, не обращая внимание на хныканье, ещё крепче сжала маленькую ручонку и буквально втолкнула дочь за дверь погреба.

В полутемном пространстве девочка ещё больше раскапризничалась, стала громко плакать и пытаться выбежать на улицу. Детские крики вызвали у матери ярость, и обухом топора она ударила дочь в лицо. Кровь брызнула ей на руки, и душераздирающий детский крик взорвал подземелье: «Мамочка, не убивай меня!» Он сыграл роль спускового крючка для умопомрачающей ненависти. Женщина начала с остервенением бить по лицу и затылку девочки уже не только обухом, но и лезвием топора. Левой рукой она поддерживала обмякшее тело, а правой взмахивала и била, била.

После судебные медики установят, что в лицо, шею и плечо девочки было нанесено не менее 15 ударов. Фрагменты размозжённой головы будут собирать по всему погребу.

Потом Оксана вернётся в квартиру, снимет с себя всю одежду, выстирает её, тщательно вымоется в ванной, попытается приласкать сожителя и вновь предложит ему выпить, получив отказ, сделает это в одиночестве. Через несколько минут выйдет во двор и станет спрашивать у соседей – не попадалась ли им на глаза куда-то запропастившаяся дочка? Несколько минут походит возле дома и пойдет к соседке просить спички: куда-то, мол, исчезла Лерочка, и надо пойти в погреб посмотреть, не туда ли она забежала? Соседка удивится такой просьбе: девочка боялась темноты и даже близко к погребу не подходила.

Рощупкина возьмёт спички и уйдет, а через пару минут раздастся её громкий вопль – из погреба она вынесет окровавленное тельце с раздробленной головой.

…Следствие было недолгим.

Оксана Александровна Рощупкина (27 лет, образование неполное среднее, неработающая, ранее дважды судимая, имевшая одного ребёнка) призналась в убийстве сразу же.

Она подробно, тщательно, с большой точностью рассказала и показала, как всё происходило в тот черный день. Оперативникам оставалось лишь записывать и фиксировать показания на видеокамеру.

Исходя из дикости всего происшедшего, была проведена судебно-психиатрическая экспертиза. Она показала, что в психическом состоянии обвиняемой отклонений нет, то есть женщина вполне сознательно совершила убийство дочери.

Были проведены судебно-биологическая и молекулярно-генетическая экспертизы. И они подтвердили вину бывшей матери.

Когда следствие подходило к концу, Рощупкина вдруг заявила, что она невиновна. Оговорила, мол, себя под воздействием оперативников, а на самом деле убийца – её сожитель. Самым тщательным образом была проверена и эта версия, потому что, несмотря на неопровержимые доказательства, у следователей не укладывалось в голове – как психически нормальная мать могла совершить такое злодеяние? Должна же быть для него хоть какая-то причина. Поэтому и проверялась любая зацепка в пользу невиновности обвиняемой.

Но нет – ни одной зацепки в деле так и не появилось. Обвинение Рощупкиной было предъявлено по п.»в», ч.2, ст.105 УК РФ «Убийство малолетнего». Наказание по этой статье предусматривает лишение свободы до 20 лет.

20 января 2011 года в Воронежском областном суде начался процесс. Председательствующим на нем был Александр Кавешников.

Поскольку предстояло допросить большое число свидетелей обвинения, то судья решил вести заседания в здании Таловского районного суда, куда не только сами свидетели, но и все желающие могли бы приходить без проблем. Процесс мог иметь для населения района большое воспитательное значение. На примере происшедшего можно было показать сельчанам деградацию личности в условиях пьянства, безделья, отсутствия интереса к жизни.

Приговор Кавешников читал в своей обычной манере – четко, жестко и напряженно. Он словно говорил всем присутствующим в зале: к такому злодеянию закон не может быть снисходительным. Уже после завершения процесса на вопрос журналиста «Какая всё же могла быть причина этого преступления?» Александр Васильевич ответил коротко: «Полный распад личности подсудимой. Образ жизни, который она вела, не оставил в ней не только материнских чувств, но даже обычной человеческой нравственности».

В стальной клетке в зале суда - невысокая женщина. Остановившийся взгляд бесцветных глаз, испитое лицо. Оксана Рощупкина – алкоголичка. Залить в себя хоть что-нибудь спиртное - для неё высшая радость. Гулянки в доме на поселковой улице возникали регулярно. Нередко они продолжались до глубокой ночи, и тогда соседи стучались в двери: «Отдайте нам Леру на ночь, пусть хоть она у нас поест и поспит». Иногда девочку отдавали, но чаще всего – захлопывали дверь.

К слову сказать, народная мудрость, что «яблоко от яблони далеко не падает», подтвердилась здесь с ужасающей правотой. Отец обвиняемой за свои многочисленные преступления 19 лет провел в колониях, и до того, как живет родная дочь, ему не было никакого дела. Правда, услышать последнее слово дочери и приговор он пришел. Сидел в зале заседаний и вытирал слёзы.

Последнее слово обвиняемой было коротким: «Я не убивала свою дочь… Я всё делала для неё… В тот момент я просто не могла совладать со своими чувствами. Мне верит только один человек - моя мама. Она хорошо знала, как я жила».

Мать обвиняемой тоже была в зале суда. Вместе с другой своей дочерью она несколько лет уже живет в Москве. Зная, в каких условиях находится маленькая Лера, благополучно живущие родственники собирались перевезти ребенка к себе. Увы, слишком долго собирались.

В приговоре прозвучала такая фраза: «С 14 лет Рощупкина вела разгульный образ жизни». Журналист спросил у матери: согласна ли она с таким определением? «Это ложь, - вскинулась та яростно.– Оксана была совершенно нормальным подростком».

Нет, мама, видимо, забыла, как жила и как вела себя её дочь. Уже в 17 лет за злостное хулиганство ей назначили один год лишения свободы. Чтобы не портить девушке жизнь, наказание решили считать условным. Снисхождения она не оценила и продолжала катиться в пропасть. Сожительствовала с мужчинами, пьянствовала, делала аборты.

По многочисленным свидетельствам соседей, совершенно не заботилась о дочке, била её. Эта, с позволения сказать, мамаша два года назад пошла на грабеж, за что получила уже три года, но опять условно.

Теперь, не отбыв этот срок, она совершила новое, совершенно жуткое преступление. И за него Оксане Рощупкиной придется просидеть в колонии восемнадцать (!) лет.

Удивительно, но процесс по уголовному делу в районном суде не вызвал интереса у местных жителей. В прежние годы выездное заседание областного суда в любом районе было чрезвычайным событием. Нынче - полная тишина. В зале суда - лишь 5-6 человек, лично знавших подсудимую.

Перед оглашением приговора, в перерыве заседания, корреспондент «Коммуны» вышел из здания суда и прошелся по центру поселка. Ни один из шести-семи его жителей, кому задавал один и тот же вопрос, ничего не знал о процессе, проходившем в эти часы в районном суде.

В последние годы федеральная власть озаботилась растущим в стране насилием над детьми. Ужесточаются законы за педофилию, лишаются родительских прав те, кто бросает детей на произвол судьбы. В 2010 году появился российский детский омбудсмен, который активно защищает права детей на международном уровне.

А кто защищает их на уровне района или небольшого поселка? Кто на местном уровне отслеживает, как живут дети в таких семьях?

В прежние годы эталоном нравственности на селе был учитель: его одобрительное или порицающее слово было моральным законом для окружающих. Сегодня учителя, если и осведомлены о семейных драмах земляков, то чаще всего предпочитают молчать, поскольку вовсе не уверены, что им будет оказана поддержка. К сожалению, на административном уровне она чаще всего сводится лишь к бюрократическим отпискам.

Маленькой, доброй девчушки Леры Рощупкиной, которая с радостью рассказывала всем, что через год уже пойдет в школу, больше нет. Кто может поручиться, что подобная трагедия не повторится в другом месте?

Автор: Борис Ваулин

Источник: «Коммуна», №37 (25685), 17.03.11г.