Звёздное призвание Воронежского механического

09.04.2011

12 апреля – День космонавтики | Космические скорости наших ракет берут своё начало в цехах ВМЗ

Каков главный профессиональный праздник на Воронежском механическом заводе? И инженеры с солидным стажем, и новички предприятия (а таковых, кстати, здесь всё больше) ответят однозначно и не без гордости: конечно же, День космонавтики.

Вот и в самый канун 50-летия полёта Юрия Гагарина, ставшего одним из самых ярких событий ХХ века, на заводе вышла книга «Космический ВМЗ». Во вторник в заводском музее прошла её презентация, на которой, листая пахнущие свежей типографской краской страницы, заводчане листали свою славную историю. И говорили о своей причастности к великим делам.

Иван Коптев.

Страницы этой истории, а также сегодняшние космические заботы предприятия, и стали темой беседы корреспондента «Коммуны» с генеральным директором Воронежского механического завода Иваном КОПТЕВЫМ, чьё детство пришлось на 60-е.

- Иван Тихонович, вы помните тот день 12 апреля 1961 года?

- Конечно же помню. То было всеобщее ликование. Люди десятками собирались у радиоприёмников, слушали и ловили каждое слово. Ещё бы – человек в космосе! Тем более советский человек! Помню школьную линейку, радостные лица учителей. Потом многие годы каждый из нас, мальчишек, мечтал стать космонавтом. Я, разумеется, тоже.

- Наверное, как и многие из нас… Эх, сколько это несбывшихся полётов!

- Но я горжусь другим. А именно тем, что связал свою судьбу с заводом, который причастен и к полёту Юрия Гагарина, и к другим космическим свершениям нашей державы. Связал на всю жизнь судьбу с коллективом замечательных людей, уму, таланту и мастерству которых покоряются все космические скорости и новые межпланетные расстояния.

- Причем покоряются уже полвека…

- Не полвека, а на несколько лет больше. Если точнее, то космическая глава, точнее, не глава, а эпоха – в биографии нашего завода началась в 1957 году, когда завод стал сверхсекретным и начал выпускать продукцию, именуемую «спецтехникой».

- Что это за «спецтехника», с высоты сегодняшних дней догадаться нетрудно…

- Ракетные двигатели. Вначале – для истребителей-перехватчиков. Такие, например, как С-155, РУ-13 главного конструктора А.С.Душкова. Вскоре к ним прибавились двигатели на жидком топливе конструкции А.М.Исаева для ракеты Р-11 «земля – воздух», «земля – земля». В 57-58-х годах было освоено производство жидкостного ракетного двигателя РО-1. Был начат серийный выпуск двигателей С2-253А – для ракет с ядерным боезарядом, в том числе запускаемых с подводных лодок.

Этот двигатель ВМЗ вывел в космос «Восток» Юрия Гагарина.

Но Сергей Павлович Королев и его соратники уже загорелись космосом, а малоизвестный, но энергичный и прозорливый главный конструктор Семен Ариевич Косберг уже договорился с Королевым о создании в Воронеже двигателя для ракетоносителя «Восток» и организации его производства на «заводе №154», то есть на нашем заводе. Задача была очень сложная и чрезвычайно ответственная, но с ней наш коллектив, несмотря ни на какие трудности, успешно справился.

С той поры, то есть уже более полувека, Воронежский механический завод производит ракетные двигатели с тягой от 3тс до 200 тс для ракет различного назначения. На заводе или с его участием создавались двигатели для ракет «Восток», «Союз», «Прогресс», «Протон» и другие, обеспечившие вывод на околоземную орбиту тяжелых станций «Космос», «Экран», «Радуга», «Горизонт».

Двигатели нашего производства, преодолевая земное притяжение, доставляли межпланетные космические аппараты на Марс, Венеру, к комете Галлея.

Наш завод, помимо создания двигателя для корабля «Восток» Юрия Гагарина, участвовал и в других памятных для всего человечества проектах: выходе в открытый космос Алексея Леонова, облете Луны возвращаемой автоматической станцией «Зонд», доставке на Землю образцов лунного грунта, выводе в космос долговременных орбитальных станций «Салют», «Мир», международной космической станции (МКС) и других.

Идёт сборка новых космических двигателей

Особо мне хотелось бы сказать о том, что на кислороде и водороде двигатель тягой 200 тонн для комплексов «Энергия» и «Энергия-Буран» тоже создавался на нашем заводе. Значение этой работы трудно переоценить хотя бы потому, что были разработаны и освоены технологии XXI века, которые будут востребованы в будущем.

Впрочем, по моему глубокому убеждению, идея «Энергии-Бурана» вовсе не канула в прошлое и, в перспективе, будет воплощена в жизнь.

Добавьте сюда и нашу работу по созданию ЖРД для стратегических ракет, благодаря которым в противостоянии сверхдержав на многие годы был установлен паритет – гарантия мира и спокойствия на земле. И по сей день, например, в мире нет аналога стратегической ракете «Сатана» - а блок двигателей для неё изготавливался на нашем заводе.

Так что нам действительно есть чем гордиться и есть, по какой причине считать День космонавтики своим главным профессиональным праздником.

- Иван Тихонович, говоря о космонавтике, всегда называют космонавтов. Их имена, особенно первых, у всех на слуху. Я, например, не то что по годам – чуть ли не по дням помню полеты всех советских космонавтов в 70-е годы. О космонавтах пишут, рассказывают, следят за их жизнью. При этом работа тех, кто создает космические корабли, кто отправляет их в полет, незаметно уходит на второй, третий план. Может, сегодня, пользуясь юбилейным поводом, попытаемся исправить ситуацию? Назовите, пожалуйста, десять имен ваших заводчан, которые сыграли в «космической истории» Воронежского мехзавода самую значимую роль.

- Вы поставили меня в крайне затруднительное положение. Таких имен у нас не десять, не двадцать, а десятки и сотни. Даже тысячи! И каждый из этих людей достоин уважения, достоин общественного признания. И всем им спасибо за их труд, за их упорство и настойчивость.

Ну а сегодня я просто воспользуюсь случаем и назову хотя бы нескольких из них. Это Иван Ильич Абрамов, Борис Александрович Чевела, Вениамин Федорович Соловьев, Георгий Васильевич Костин, Виктор Иванович Биркин, Сергей Константинович Князев, Виталий Данилович Некрасов, Евгений Васильевич Битюцкий, Валентин Родионович Савич, Олег Константинович Коптев, Николай Федорович Муконин, Владимир Александрович Бирюков, Владислав Леонтьевич Серов...

Ничуть не преувеличу, сказав: они – гордость не только нашего завода, но и гордость Воронежа.

- Иван Тихонович, вернемся к главной теме. Все знают: в 90-е ваш завод переживал очень трудные времена. Конверсия, сокращение оборонного заказа, неплатежи за выполненные работы… Вместо двигателей для космических ракет - медицинская техника, оборудование для пищевой промышленности, запорная аппаратура для нефтяников… Не растеряли ли свой потенциал?

- Я бы уточнил: «не вместо», а наряду. Правда, доля «спецтехники» в самые сложные годы составляла менее трети всех объемов производства. Но – выстояли! И это главное.

Сейчас, слава Богу, ситуация начинает возвращаться в нормальное русло. Государство наконец-то стало понимать, что, уйдя из космоса, страна станет третьестепенной державой. Тем более опасно – в условиях, по сути, однополярного мира – не обновлять свой ракетно-ядерный щит. Правда, средства на космическую отрасль выделяются пока совсем не такие, как нам хотелось бы. Хотя, с другой стороны, мы не снимаем с себя ответственности за их гораздо более эффективное, нежели прежде, использование.

- Три года назад Воронежский механический завод вошёл в состав Государственного научно-производственного центра имени М.В.Хруничева. Что дало это воронежскому предприятию?

- Этот центр, по сути дела, объединил все производственные мощности страны, работающие на космос, на ракетоноситель «Протон». Главное, что нам это дало, - это стабильность. Стабильность как в получении космических заказов, так и стабильность финансовую.

Более того. Погасив имевшиеся у нас долги по различным налоговым платежам, центр выделил заводу более 500 миллионов рублей на техническое переоснащение производства. Стоит задача освоить самые современные технологии, что позволит поднять производительность труда в разы. Кстати, если в 2007 году заводом было выпущено продукции на 2,5 миллиарда рублей, то в прошлом – уже на 3 миллиарда.

Планируем, что и в этом году прибавка составит ещё миллиард рублей.

Но самое важное и примечательное другое. Доля жидкостных ракетных двигателей ныне составляет уже 70 процентов от общих объемов производства. Мы, например, активно осваиваем производство камер сгорания двигателя РД-191 для ракетоносителя «Ангара», который придёт на смену всемирно известному «Протону» и который по техническим возможностям значительно превосходит американские аналоги. Готовимся к созданию перспективных двигателей для ракетоносителей, которые будут запускаться с космодрома «Восточный».

Так что своему главному, космическому, призванию наш завод верен и сегодня. И будет верен и впредь. Ведь, если говорить по большому счету, без космоса у России нет будущего.

- Тогда от всей души всему вашему коллективу: «С Днем космонавтики! Новых, множество новых успешных стартов!»

Вёл беседу Алексей СОЛОВЬЁВ. 

---

«Энергия» замыслов, воплощённых в жизнь

Из воспоминаний Владислава Серова

(Владислав Сергеевич был начальником инструментального цеха, заместителем директора инструментального производства, заместителем главного инженера Воронежского механического завода).

«... Уже в 1957 году инструментальный цех поражал своим размахом – в нём работало 1126 человек. В цехе №10 могли делать нестандартные инструменты, с помощью которых можно изготовить любое изделие. В начале 60-х инструментальная служба расширяется: цех №10 делится на цеха №9, №22 и №34.

К производственным площадям в 13 тысяч квадратных метров прибавляется ещё 13 тысяч. В моторостроении для авиации требуется много уникального инструмента, а уже в производстве двигателей для боевых и космических ракет эту неповторимость трудно представить даже человеку, близкому к проблемам ракетостроения и космонавтики.

Однажды завод посетил министр общего машиностроения С.А.Афанасьев, человек чрезвычайно знающий и опытный. Достаточно сказать, что за личный вклад в разработку космических ракет он имел восемь орденов Ленина! Ему долго объясняли, почему так затянулся процесс изготовления одной из частей оснастки. Потом предложили: «Пойдёмте в цех – там всё и посмотрите». Два с половиной часа изучал он инструментальное производство, а в итоге по его распоряжению для завода были закуплены три станка в Японии и Швейцарии, стоимость которых равнялась одной тонне золота.

При подготовке к запуску «Энергии» долго не могли освоить одну пресс-форму. Каждая планерка только и начиналась с того – почему медлим? Тормозим? И когда сам главный инженер пришёл на площадку и увидел всё своими глазами, он заявил: «К инструментальщикам – никаких претензий. Не нервировать. Они сами знают своё дело лучше любого из нас».

Когда приходили к нам конструкторы, они уходили пораженными: «Мы на бумаге чертили и считали, что это на грани фантастики, а вы всё это воплотили в жизнь!»

Из воспоминаний Георгия Костина

(В 1981 – 1993 гг. Георгий Васильевич был директором Воронежского механического завода).

«...15 мая 1987 года. Открытая смотровая площадка полигона Байконур. До стоящей на стендестарте «Энергии» 11 километров. В случае взрыва ракеты на старте – это минимальная «безопасная» дистанция. Безопасная чисто теоретически. Приученные к многочисленным авариям при отработке ракетчики по деревяшкам втихаря постукивают, но до конца верят в удачу, потому все участники пуска, не входящие в стартовую команду, стремятся попасть именно на открытую смотровую площадку.

Огромные, несмотря на расстояние, даже по нашим меркам размеры ракетоносителя, яркое в темноте южной ночи бестеневое освещение. И каждый через толщу конструкций видит свой, выстраданный при отработке агрегат, чувствует единство судеб: своей человеческой и созданного тобой технического чуда… В общем, до ракеты – рукой подать.

– Ключ на старт!.. Пуск!..

Самые мучительные секунды.

Где-то под землей идут необратимые процессы. Зная системы и стенда-старта, и ракетоносителя, зрительно, в цвете представляю себе работу своих двигателей.

Последний автоматический опрос готовности систем, раскрутка магнитных регистраторов и гироскопов управления полетом, раскрытие клапанов… По магистралям к насосам двигателей устремляются потоки криогенных компонентов, опережая их через дренажи, вырываются клубы пара. Стронулись роторы турбонасосных агрегатов, загорелся факел. Еще сотая доля секунды – и в камеру сгорания ворвутся тонны жидких водорода и кислорода… Еще полсекунды – и созданная мыслью и трудом человека тысячетонная махина либо устремится в космос, либо взорвется и разнесет ко всем чертям и себя, и стенд-старт, и своих создателей…

А на поверхности – тишина, парок от дренажей, из репродуктора – ровный голос оператора.

Удивительно, сколько можно вспомнить, воочию увидеть, пережить за эти несколько секунд! Могучий рев двигателей до смотровой площадки доходит не скоро. Первыми реагируют на вырвавшегося из сопел двигателей джина кассеты прожекторов: от вибрации гаснут сотни ламп. Это происходит в десятые, если не сотые доли секунды, но успеваю увидеть и зафиксировать в памяти весь процесс их гибели. Погасла одна, десять, сто, в одной кассете, во второй, в третьей, снова в первой, снова в третьей… и весь старт погружается во тьму. Кажется, навечно.

Но почти одновременно с предсмертной вспышкой последнего прожектора вместе с клубами дыма и пара откуда-то из преисподней возникает сказочная, неземная подсветка огненной колесницы. Светящееся изнутри облако накрывает старт. Еще секунда, другая, и над облаком поднимается передний обтекатель ракеты. Она как бы замирает, оглядывает окрестности, раздумывает: стоит ли лететь? Не торопясь выползает из облака и, как бы подстегнутая наконец-то дошедшим до смотровой площадки ревом двигателей, стремительно уходит ввысь.

Большинство отказов ракетных систем если и не происходят, то рождаются во время старта. Понимая это, многие из нас в эти мгновения по меньшей мере десяток раз повторили: «Скорей! скорей!» А стоило ракете оторваться от старта, и мучительно захотелось вернуть это тревожное неповторимое мгновение…

Ровный голос оператора:

– Десять секунд полета. Двигатели первой ступени работают устойчиво.

А второй ступени? Она же хоть и называется второй, а ее двигатели запускаются на полсекунды раньше, чем первой ступени…

– Двадцать секунд полета. Давление в камерах двигателей первой ступени в норме. Тангаж, рыскание, вращение – в норме…

– Сто сорок восемь секунд полета. Траектория соответствует расчетной. Произошло отделение первой ступени!..

Те, кто связан только с первым этапом полета, с первой ступенью ракеты, кидаются друг другу на шею… Раскупоривают первые бутылки, то ли с шампанским, то ли со спиртом…

А я стою, сжавшись и стиснув зубы, и считаю оставшиеся 300 секунд работы двигателей второй ступени.

– Сто шестьдесят секунд полета. Двигатели второй ступени работают нормально!

– Двигатели второй ступени работу закончили. Произошел сброс обтекателей и отделение второй ступени… Корабль вышел на промежуточную орбиту!

Это уже – победа. Одна на всех!

Несмотря на то, что на корабле установлен еще один двигатель Воронежского механического завода, который должен перевести корабль на окончательную орбиту, кидаюсь обниматься со знакомыми и незнакомыми. Кто-то сует в руки бумажный стакан. Пью и не чувствую: шампанское или спирт.

Через три с половиной года вышел запоздалый последний Указ первого и последнего Президента Великой страны о награждении. То ли за всю прожитую жизнь, то ли за эти 450 секунд…»

Источник: «Коммуна», №52 (25680), 09.04.11г.