Шагнувшие в ядерное пекло

Первого мая 1986 года на второй странице газеты «Правда» появилось сообщение «От Совета Министров СССР». Несколько коротких строчек сообщали, что «в одном из помещений 4-го энергоблока Чернобыльской атомной станции произошла авария, которая привела к разрушению части строительных конструкций здания реактора и некоторой утечке радиоактивных веществ. При аварии погибли два человека. В настоящее время радиационная обстановка стабилизирована».

Информация дышала спокойствием (всё, мол, под контролем), а поскольку день был праздничный, то вряд ли кто обратил на неё серьёзное внимание. Однако уже 2 мая тон сообщения стал более тревожным: «госпитализировано 197 человек, 18 из них в тяжелом состоянии. Радиоактивность уменьшилась в 1,5-2 раза».

У думающего человека невольно возникал вопрос: откуда взялась радиоактивность, если пострадало здание реактора, а не он сам? По сравнению с чем уменьшилась радиоактивность, и почему появилось огромное число пострадавших? …

Старший мастер Воронежского завода алюминиевых конструкций Алексей Рябых был человеком думающим, и после прочтения четырех-пяти сообщений понял, что случилось страшное. Все эти наигранно-спокойные информации скрывают главное: в украинском местечке Чернобыль произошла атомная катастрофа со всеми её последствиями.

Фото Михаила Вязового.

Алексей Алексеевич ловил сообщения по радио и телевидению, читал газеты, и чем дальше, тем больше стал уверяться, что поездки в Чернобыль ему не миновать. Срочную службу он проходил в Кинешме командиром взвода радиохимической разведки. Военнослужащих обучали по полной программе, рассказывали об устройстве атомного оружия, работе атомных электростанций, учили средствам защиты, несколько раз имитировали учебные атомные взрывы. Несколько месяцев инженер Рябых учился на специальных курсах, и ему было присвоено офицерское звание.

Читая сообщения из Чернобыля, Алексей более-менее понимал, что на самом деле может происходить на пострадавшей станции, а значит, буйство атома должны укрощать те, кто учился этому.

В один из сентябрьских дней 1986 года его вызвали в военно-учетный стол заводского отдела кадров, и велели завтра же явиться в районный военкомат. Там объявили, что все призываются на кратковременную службу и направляются в Чернобыль.

Вечером 11 сентября они уже были в селе Оранное, в 30 километрах от самой АЭС.

Здесь стояли восьми- и шестнадцатиместные армейские палатки, в которых жили ликвидаторы аварии. Новобранцев подняли в четыре утра, провели перекличку, определили место службы. Старшего лейтенанта Алексея Рябых назначили командиром взвода радиационной разведки – 18 человек солдат, машина «УАЗ» и дозиметрические приборы для измерения уровня радиации. Несколько дней, сменяя друг друга, солдаты колесили вокруг станции, обозначали знаками-вешками границы зараженных участков и передавали информацию в штаб.

Периодически характер работы меняли, и взвод отправляли то на станцию, то в близлежащий город Припять убирать радиационный мусор.

Вероятно, у каждого ликвидатора первое впечатление от взорванного блока АЭС вызывало шок. Картина Апокалипсиса: черный обугленный кратер, полуобвалившиеся стены, бетонные блоки, висящие на кусках арматуры, кругом щебень, кирпичи, покорёженные механизмы и агрегаты. Первое сообщение в «Правде» было обманом, потому что не части строительных конструкций 4-го энергоблока пострадали.

Взорвался сам блок, и взрыв вырвал крышку реактора. Рухнули строительные конструкции, возник пожар, и мощные радиоактивные потоки устремились в небо. Чтобы «задавить» их, было принято единственно возможное решение: сутки напролет один вертолет за другим зависали над тлеющим кратером и сбрасывали в него мешки с песком, глиной, свинцом и бором.

Ликвидаторы должны были вывозить с территории станции куски бетона, остатки перекрытий и стен, щебень и кирпич. В зависимости от уровня радиации смена могла продолжаться от 2 до 15 и 20 минут. В любом месте работы ликвидатор не должен был получить более полутора рентген в сутки. По требованию врачей общая доза за всё время командировки в Чернобыль не должна была превышать у рядового военнослужащего 22 рентгена.

Работали сноровисто, и по сигналу командира быстро покидали площадку. Регулярно замерялся уровень радиации, потому что никаких закономерностей в её распространении не было. В одном месте дозиметр мог показать 20 рентген, через пять метров - 40, а за углом здания – уже 150. После смены принимали душ, снимали обмундирование, переодевались в чистую одежду и уезжали в расположение части в село Оранное.

Периодически взвод отправляли в Припять. Один из красивейших городов Украины, высотные дома которого смотрели на водную гладь реки, теперь со всех сторон был охвачен колючей проволокой и напоминал концлагерь военных времен. В песочницах лежали игрушки, брошены детские велосипеды, у подъездов домов оставлены чемоданы с вещами. В витринах магазинов стояли манекены, лежали товары, на балконах всё ещё сушилось забытое бельё. Открытые настежь двери подъездов, отсутствие птиц и животных, неправдоподобно рыжий лес вокруг – всё словно замерло в летаргическом сне. Было тяжело и больно загружать машины остатками человеческого быта и вывозить всё это в могильники.

Была работа и в особо опасной зоне на самой станции. Шло бетонирование как на территории, так и в производственных помещениях.

«Миксеры» с бетоном шли непрерывной вереницей, людей не хватало, но бетон надо было укладывать и кто-то, захваченный общим напряжением, не уходил вовремя с площадки и потом жестоко расплачивался за это.

Алексея Рябых назначили командиром комендантского взвода. Он должен был сменить старшего лейтенанта, который переоблучился и отправлялся в госпиталь.

Пока в штабе готовили документы, воронежец смотрел на предшественника и видел как, ему плохо. Старлей сидел, привалившись к стене, был бледен, жаловался, что кружится голова и хочется спать. Подошла машина, и он уехал, не успев даже сдать технику Алексею. Как правило, «схватившие дозу» молча забирались в санитарные машины и скупо прощались с товарищами. Происходящее каждый молча переживал в себе.

В памяти остались многие тяжелые картины, но 24 сентября вся фантасмагория закончилась. К этому дню старший лейтенант Рябых набрал 24,8 рентгена, и должен был отправляться домой.

Алексей Алексеевич вернулся в Воронеж и продолжал работать на своем родном заводе алюминиевых конструкций. Его наградили орденом Мужества, сказали добрые слова. Трудился до 2000 года, пока не получил вторую группу инвалидности.

Поскольку переоблучения, то есть дозу более 25 рентген, он не набрал, то в первые годы на здоровье не жаловался, и только через несколько лет оно начало давать серьезные сбои. Как и предупреждали врачи, первым признаком лучевой болезни стало выпадение зубов. Пришла пора ,и Рябых двинулся в стоматполиклинику. Но ему сказали, что бесплатного зубопротезирования уже не существует.

Он пошел в Общество инвалидов Чернобыля, начал изучать ещё ельцинский закон о социальной поддержке ликвидаторов аварии и все дальнейшие подзаконные акты на этот счет. Оказалось, что закон о помощи «чернобыльцам» вышел в свет «сырым», многие его положения можно было трактовать двояко, а потому, чтобы отстоять свои права, многие ликвидаторы вынуждены были непрерывно судиться.

Впрочем, теперь и судиться бесполезно, потому что обещания бесплатных квартир, лечения, лекарств, отдыха в санаториях, садовых участков, того же зубопротезирования ушли в прошлое. Осталась лишь одна 50-процентная оплата коммунальных услуг да возможность раз в четыре года подлечиться в санатории, но это тем, кто не отказался от соцпакета.

Даже ухудшение здоровья, которое проявляется при лучевой болезни, врачи-эксперты не хотят связывать с Чернобылем.

А поскольку в справке МСЭ значится ничего не выражающее слово «заболевание», то и никаких льгот, в соответствии с Законом «О ветеранах», не положено. Люди, защищавшие страну и потерявшие здоровье, вынуждены в суде доказывать свои права.

И вот новый факт для недоумения. В ликвидации Чернобыльской аварии приняли участие около 3,5 тысячи воронежцев, сегодня живы около двух тысяч. Недавно решили наградить 280 из них.

Военком Воронежской области собрал семь десятков ликвидаторов, живущих в Воронеже, и вручил им медаль ордена «За заслуги перед Отечеством» II степени и медаль «За спасение погибавших». Первая награда – самая низшая в статуте ордена, второй нередко награждаются даже те, кто выпившего человека из воды вытащил.

Видимо, ликвидаторы, добровольно шагнувшие в атомный огонь, большего не заслужили?

Автор: Борис Ваулин

Источник: «Коммуна», № 61 (25689), 26.04.11г.