Из племени «литрабов»

К Жданову у меня особое отношение, можно сказать, родственное. Ведь Сергей Николаевич – один из троих моих учителей в журналистском деле. А всё началось ещё в ту давнюю пору, когда я работал в районных газетах – сначала в острогожской, а потом в грибановской.

Как всё закрутилось-завертелось, теперь уже не помню. Но, скорее всего, он обратил внимание на мои заметки, начал звонить, давать задания (а иногда я и сам напрашивался о чём-нибудь конкретном написать), если же случались какие-то просчёты в тексте, то он вновь перезванивал и без всяких нотаций ещё раз объяснял: о чём, как и сколько (имеется в виду «строкаж») надо писать в редакцию, а если требовалось срочно, то надиктовать по телефону стенографистке.

Легко с ним работалось и тогда, когда я пришёл в «Коммуну». Сергей Николаевич стал моим непосредственным начальником – заведующим отделом. Мы всегда были на «ты», но при этом я уважительно обращался, и обращаюсь, к нему только по имени-отчеству.

Не так давно, вспоминая совместную работу в «Коммуне», к своему собственному удивлению, пришёл к тому, что, оказывается, Жданов ни разу (!) меня не укорил, не отчитал, а уж тем более не отругал. О чём не преминул сообщить Сергею Николаевичу.

Он всегда был настоящим трудягой, как тогда называли, литературным работником. «Остряки» сократили два слова до одного. И получился – «литраб». Собственно, газета всегда требовала настоящих тружеников, которые бы мотались по командировкам – то ли по району, то ли по области, – а потом, не разгибаясь, горбатились за письменным столом. С одной лишь только целью: рассказать что-то новое, стоящее, необычное. Порадоваться доброму, а плохое – прибить на столб позора.

В жизни же Жданову ничего не доставалось «за красивые глаза». В своей первой книге прозы «Такого не придумаешь…», написанной тогда, когда Сергею Николаевичу исполнилось уже 65 лет, есть крохотная главка, озаглавленная «Три рубля». Чтобы всем было понятно, из какой послевоенной нищеты ему – и миллионам таких, как он, – пришлось вылезти, прочитаем её:

«Слякотное октябрьское воскресенье далёкого 1951 года. Но нам (мне и брату) надо идти в райцентр, чтобы завтра быть в школе. И мы выходим – на дождь, на слякоть. Впереди – долгих два с лишним часа ходьбы. И не только долгих, но и труднейших. По грязной, слякотной дороге, когда особенно не разгонишься, хотя надо торопиться, потому что льёт за воротник, потому что уже короток стал осенний день.

Нас провожает мать. До моста, до дороги, по которой нам шагать и шагать. Перед самым мостом мать приостанавливается, дёргает меня за рукав. Я оборачиваюсь. Мать молча суёт мне в руку бумажку. Я не могу сначала понять, что это за бумажка. Но смотрю – три рубля. Мать отворачивается, смахивает слезу. У меня мелькает мысль: где мать взяла трёшку? Откуда она появилась, ведь дома, я знал, нет денег? Мать остановилась, а мы пошли дальше. Я всю дорогу не разжимал кулак, в котором зажал трёхрублевую бумажку».

С матерью Жданова, Степанидой Афанасьевной, мне довелось встретиться. Это когда она уже жила у сына в Воронеже; хворь её окончательно одолела, скрутила, но она, несмотря ни на что, старалась держаться. А вот отца, Николая Иосифовича, видеть не пришлось. К тому времени в живых его уже не было. По рассказам знаю, был до войны он и бригадиром, и председателем семеновского колхоза «Новый свет». Вместе со старшим сыном Леонидом воевал, и оба вернулись с фронта инвалидами. Леонид всё-таки выучился, даже проектировал БАМ, но прожил мало – сказались ранения.

Вообще удивительно, как этот деревенский парнишка, из «медвежьего угла», который называется селом Семёновка Касторенского района Курской области (бывший Землянский уезд Воронежской губернии) приехал в Воронеж и поступил в университет на историко-филологический факультет. Тогда, в начале пятидесятых, конкурсы в вузы, а тем более в университет, были аховские, не чета нынешним.

- Меня и самого не раз спрашивали, как это я стал филологом? – говорит Жданов. – Вроде бы прямая дорога вела в сельхозинститут, на агронома или инженера-механика. Да и по складу ума я больше технарь, чем гуманитарий.

Оказывается, всё дело в случае. Более того, в обидном случае, который произошёл с Серёжкой Ждановым на выпускных экзаменах в школе. Тянул он на медаль, но за сочинение ему поставили «хорошо». Как он ни пытался узнать, почему четвёрка, какую ошибку он допустил, ему так ничего не сказали.

- Обида, замешанная на несправедливости, меня тогда взяла, - говорит Жданов. – Вот я и решил доказать, что поступлю в ВГУ на самый что ни на есть гуманитарный факультет – историко-филологический. Докажу, что писать могу не только без ошибок, но и так, чтоб это было интересно читать.

И без труда поступил в ВГУ.

То был «золотой» век Воронежского университета. Какие преподаватели, какие студенты! Историческую грамматику у них вела Валентина Ивановна Собинникова. Та самая Собинникова, которая через много-много лет, ей уже было под девяносто, взялась редактировать «Большой толковый словарь донского казачества». Лекции по фольклору им читал крупнейший специалист в этой области Сергей Георгиевич Лазутин. О поэтах, в том числе военной поры, рассказывал профессор-литературовед Анатолий Михайлович Абрамов.

Ну а Пётр Григорьевич Богатырёв вёл у них чешский язык и древнерусскую литературу. Как раз на ту пору он завершил перевод знаменитого «Бравого солдата Швейка» Ярослава Гашека. У Сергея Жданова до сих пор хранится тот самый раритетный том жёлтого цвета 1956 года издания. И время от времени он берёт его с полки и перечитывает наиболее понравившиеся места.

- У Богатырёва я был не на последнем счету, - говорит Жданов. – И чешский, и польский языки мне давались без особого труда.

Когда уже все напрочь забыли, кто являлся переводчиком «Швейка», Жданов взял и написал о нём очерк, который напечатали сначала в «Коммуне», а затем в журнале «Кольцовский сквер». Сколько было потом звонков от изумлённых читателей: никто даже и не подозревал, что переводчиком этого сатирико-эпического бестселлера является профессор ВГУ.

На два курса старше от Сергея Жданова учились «некоронованный король поэтов ВГУ» Адольф Беляев (действительно очень талантливый поэт, но рано ушедший из жизни), будущий известный литературный критик Юрий Сурма.

Да и на его курсе ребята были не промахи. Те же Леонид Шаповалов – в будущем знаток поэзии, журналист и прекрасный лирик, Анатолий Ломов, ставший крупнейшим учёным-филологом, Олег Ласунский – самый главный воронежский краевед и знаток отчего края, Вадим Евстратов – доктор философских наук.

Но все они, да плюс ещё Александр Логвинов, Вадим Гончаренко и Александр Наталенко, начинали в районных газетах.

- Где-то в конце февраля 1958 года к нам на курс пришёл тогдашний заведующий сектором печати КПСС Иван Андреевич Сёмин, - продолжает рассказывать Сергей Николаевич. – С одной целью – подобрать кадры для районных газет. На ту пору происходили значительные изменения в печатно-издательском хозяйстве: «районки» стали выходить три раза в неделю и на четырёх страницах. Понятное дело, что редактора, ответственного секретаря и одного литературного работника явно было недостаточно.

- Сёмин направил меня в Грибановский район, - продолжает Жданов.– Самолично позвонил, предупредил редакторшу. Даже конкретное число и час назвал моего приезда. Так что 7 августа 1958 года и началась моя карьера газетчика, которая продолжалась более сорока лет.

Сам себе устроил проверку: а вот так, с лёту, не задумываясь, смогу ли назвать что-нибудь из газетных материалов Жданова? Да как же: «Атамановские тротуары»! Тридцать лет назад появились они в «Коммуне», а я в деталях помню, о ком и о чём там речь. Об исчезающих хуторах. Писал Жданов на примере Каменского района, а получилось, что в любом уголке России столкнёшься с подобным.

Поведал журналист сердечное слово (с болью написано, сам ведь сельский) – оттого и осталось в памяти. А главное – без прикрас, всё честно.

В той же книге «Такого не придумаешь...» Жданов замечает: «Если будешь врать, писать неправду, тебя сразу же поймут люди и попросту отвернутся от тебя, даже не будут разговаривать».

И ещё нахожу в его книге вот такое замечание: «Как бы и что бы человек ни делал, всё равно что-то останется недоделанным».

- А сам-то, Сергей Николаевич, о чем-то несделанном жалеешь?

- О трёх ненаписанных материалах, – отвечает. – О том, как мужик женился на бабе, у которой уже было своих одиннадцать детей, а потом они ещё нажили двоих. О том, как в одном селе была бригада, строившая высотные трубы. Их по всей стране приглашали на кладку высоток. И о том, как после Первой мировой один наш земляк устроился в дом терпимости и зарабатывал на хлеб с маслом тем, что доставлял плотские услады дамам. А в старости работал колхозным сторожем.

Так что ничего нельзя оставлять «на потом». Потом может и не быть. И потому Заслуженный работник культуры России Сергей Жданов каждодневно начинает день с белого листа.

В нём живёт неистребимая потребность, которая и составляет сущность литературного работника, - невозможность не писать. Изданы три книги прозы и три ещё написаны…

Виктор СИЛИН.

Завтра Сергею Николаевичу Жданову исполняется 75 лет. Мы от души поздравляем с юбилеем нашего коллегу и желаем здоровья и новых творческих свершений!

«Коммуновцы»

Источник: «Коммуна», № 61 (25689), 26.04.11г.